Элохим

– Дело не в этом. В отличие от пророка Натана, Давид не строил из себя святого, а чистосердечно признавал перед Всевышним свою родовую порочность, склонность к беззаконию. И при этом он имел в виду не только собственную мать, а почти всех своих прародительниц, начиная с дочки Лота. Дочери Лота напоили отца и легли с ним. От одной пошли маовитяне, а от другой аммонитяне. Моавитянкой была Руфь, мать Овида, деда Давида. Она внесла в нашу кровь капли кровосмешения. Хотя и до нее у нас в роду была склонность к кровосмешению. Через Иуду и Фамарь. Фамарь была невесткой Иуды. Она была женой Ира, его первенца, а после его смерти, стала женой другого сына, Онана. Онан тоже умер, и Иуда обещал выдать ее за Шелу, но забыл про свое обещание. И Фамарь переоделась блудницей, соблазнила Иуду, своего свекра и переспала с ним. Она родила ему Фареса, другого предка Давида.

– Чего только не творилось в нашем роду. Спать со своим отцом и свекром запрещено законом.

– Да, но Фамарь, Руфь, дочь Лота не были иудейками. Фамарь была хананеянкой, Руфь моавитянкой.

– Но Иуда же был иудеем. Не ложись с женой своего сына, сказано в законе.

– Он нарушил его не умышленно.

– Все равно грех в нашей крови, течет в наших жилах.

– Да, это так. Причем, самый страшный. Грех кровосмешения. Кровосмешение – злой рок нашего рода. Сам Давид вошел к женам и наложницам царя Саула, своего тестя. То есть в каком-то смысле переспал со своими тещами. Амнон, первенец Давида, изнасиловал Фамарь, собственную сестру. Но Давид закрыл глаза на его преступление. Амнона убил Авессалом, родной брат Фамарь. Тот же Авессалом переспал с наложницами своего отца на виду у всех, на той самой крыше, где любил бывать Давид. Другой сын Давида, Адоний, влюбился в Ависагу Сунамитянку, последнюю жену своего отца и хотел войти к ней. За это он также поплатился жизнью. Царь Соломон казнил его и сам переспал с Ависагой. Ровоам, сын Соломона, женился на своей двоюродной сестре Мааке, дочери Авессалома от его собственной сестры – той самой Фамарь. И в этом кровосмешении родился другой наш предок – Авий.

– Невероятно.

– Но это так. Я все эти дни старался понять, почему кровосмешение так часто случалось в нашем роду. Род Давида, возможно больше, чем какой-либо иной род, нарушал законы отцов наших, запрещающие брату спать с сестрой, сыну с мачехой, свекру с невесткой.

Иосиф сокрушенно воскликнул:

– Как нам с этим дальше жить!? – спросил он. – Я весь будто пропитан грехом. Мне стыдно перед всем людским родом.

– Иосиф, ты очень чувствителен. Чрезмерная чувствительность и кровосмешение подпитывают друг друга. Амнон влюбился в Фамарь по-страшному, до безумия. А изнасиловав ее, он возненавидел ее с не меньшой силой. Кровосмешение – наша судьба. Наш рок. От него никуда не денешься.

– Элохим, а сам ты был бы способен на кровосмешение?

– Не знаю. Не могу сказать определенно. Наверное. Но нам с тобой повезло, – улыбнулся Элохим. – У нас нет ни тещи, ни мачехи, ни сестры, ни дочери.

– Да, это слабое утешение.

– К тому же кровосмешение случалось у нас в роду не всегда. Его вспышки возникали лишь в узловые моменты жизни нашего рода. Давид это понимал, Соломон тоже. Без кровосмешения ни Давид, ни Соломон, ни все наши остальные предки, ни мы с тобой, не были бы теми, кто мы есть. Все мы живые плоды кровосмешения. Я это ощущаю всей своей кровью.

– Теперь я тоже. Но почему Всевышний отнял царство у Саула и передал нашему роду?

– У пророка Самуила был один порок. Он все понимал буквально. Саул был очень видный и ростом выше всех в народе.

– Длинный Дан тоже ростом выше всех в народе.

Элохим рассмеялся:

– Да, но все Длинному Дану – по пояс, а Саул был «от плеч своих выше всего народа». И «красивее всех среди сынов Израиля», а не уродом, как Длинный Дан. Самуил понял буквально, что царь должен быть на голову выше всех. Он ошибся и тогда, когда увидел Эл-Иава, первенца Йишая: «Верно, сей пред Господом помазанник Его». Первый раз Всевышний не поправил его, а второй раз сказал: «Не смотри на вид его и на высоту роста его». Вид и рост – черты привходящие, присущие отдельному человеку и не всегда переходят из поколения в поколение. На них прочного царства не построишь. Поэтому, я думаю, царство было отнято от Саула.

– Почему отнято, понял. Но почему передано именно нам?

– Это и мне не очень ясно. Быть может, царь действительно должен быть во всем на голову выше всех. В своей любви и ненависти, в своей жестокости и милосердии, в своем гневе и спокойствии, в своей щедрости и жадности, одним словом, во всем превосходить людей.

– И Давид, по-твоему, превосходил всех?

– Несомненно. Более того, он мог передать это своим потомкам.

– Как?