Элси Динсмор

— Да, папа, я в самом деле сожалею и намереваюсь всегда быть уважительной и послушной с дедушкой. — С этими словами она смахнула слезы и взяла его за

руку. Отец привел ее к дедушке и сказал:

— Элси пришла просить у тебя прощения, сэр.

— Так оно и должно быть, — ответил пожилой джен-тльмен, с победоносным видом бросив взгляд на свою жену. — Я ей говорил, что ты не будешь одобрять ее за такую наглость.

— Нет, — ответил сын с оттенком недовольства в голосе, — я не буду ни одобрять ее в неправильном поведении, ни позволять ей обманывать. — Говори, дочь, говори то, что я тебе сказал.

Со слезами Элси произнесла требуемые слова.

— Да, я, конечно, должен простить тебя, — холодно ответил дедушка, — но я надеюсь, что отец твой не оставит тебя без соответствующего наказания.

— Об этом я позабочусь, безусловно я намерен наказать ее так, как она этого заслужила, — ответил Хорас Динсмор, — делая особое ударение на последних словах.

Элси его совершенно не поняла и вся трепетала, когда он вел ее в свою комнату. Она едва переставляла ноги. Заметив это, он взял ее на руки и понес на второй этаж. Она горько плакала, уткнувшись ему в плечо.

Не проронив ни слова, он запер за собой дверь, прошел с ней через комнату и сел на диван, посадив ее себе па колени. Затем, вытерев ей слезы и ласково поцеловав, он сказал примирительным тоном:

— Ты не должна так дрожать, моя милая, я не буду жестоким с тобой.

Она посмотрела на него с радостным удивлением.

— Я сказал, что накажу тебя, как ты того заслужила, — сказал он с улыбкой, — и я намереваюсь запереть тебя здесь со мной до самого отбоя. Я не разрешаю тебе идти в столовую к чаю, и кроме того, я дам тебе длинный урок, который ты должна выучить. Перед сном ты должна мне рассказать его без запинки.

При упоминании об уроке Элси опять насторожилась, она боялась, что это может быть что-нибудь такое, что она не могла делать в воскресенье... Но все ее страхи и тревоги исчезли, когда она увидела, что ее отец взял в руки Библию, которая лежала на столе, и стал листать страницы, как будто бы ища определенное место.

Наконец он положил ее ей в руки и, указывая на тринадцатую и четырнадцатую главу Иоанна, сказал, чтобы она села у окна на пуфик и не вставала, пока не выучит наизусть.

— Ах, папа, какой замечательный урок! — И она радостно посмотрела на него. — Но это же ведь не наказание, потому что я очень люблю эти главы и так часто их читала, что знаю почти каждое слово.

— Замолчи, замолчи! — строго сказал он, притворяясь. — Не говори мне, что мои наказания совсем не наказания, я не разрешаю тебе так говорить. Возьми книгу и учи то, что я тебе сказал, а если ты уже знаешь эти главы, то учи следующие.

Элси засмеялась, поцеловала его руку и пошла к окну. А он лег на диван и взял газету. Скорее всего, она была для него более ширмой, чем предметом интереса, потому что он лежал и пристально наблюдал за своей маленькой дочерью. Она сидела под лучами заходящего солнца, с серьезным видом опустив хорошенькое личико над святой книгой.

— Прелесть, — бормотал он про себя, — она прекрасна, как ангел, и она моя, только моя, моя собственная

драгоценность, которая любит меня всем своим существом. Ах, как я только мог быть таким суровым с ней? Если бы я только мог быть хотя бы наполовину таким добрым и чистым, как она, тогда бы я был гораздо лучшим... — И он глубоко вздохнул.

Прошло полчаса, а Элси все еще сидела над книгой. Прозвенел звонок к чаю, и мистер Динсмор поднялся, подошел к девочке и потрепал ее волосы.

— Ну как, уже выучила, моя крошка?

— Почти, папа. — И она посмотрела ему в лицо с обворожительной улыбкой, полной любви.

В неожиданном порыве он подхватил ее на руки и, целуя ее снова и снова, сказал с чувством:

— Элси, радость моя, я тебя очень люблю! Я никогда не смогу разлучиться с тобой.

— Ты должен любить Иисуса больше, мой милый па-мочка. — И обняв его за шею, нежно поцеловала.

Подержав, он поставил ее на пол и сказал:

— Я пришлю тебе ужин, только чтобы ты его съела, не смей поступать так, как тогда, с хлебом и водой,

— На этот раз опять будет хлеб и вода, папа? — улыбнулась она.

— Увидишь, — засмеялся он и вышел из комнаты.

Элси снова взялась за свою книгу, но через несколько минут вошел слуга, неся на серебряном подносе тарелочку с горячими кексами, маслом, чашку желе, горячий кофе и кусок жареной курицы. Элси стояла как пораженная.

— Что это, Помп? Это все папа прислал?

— Да, мисс Элси, конечно же он, — ответил слуга с довольной гримасой, устанавливая свою ношу. — Я предполагаю, что ты была очень хорошей девочкой весь день сегодня, или, может, мистер Хорас думает, что ты немножко заболела.

— Папа очень добрый, и я очень благодарна тебе, Помп, — ответила девочка, откладывая книгу и усаживаясь за стол.

— Позвони в колокольчик, мисс Элси, если захочешь

еще что-нибудь, и все будет доставлено, так мистер Хорас сам сказал.

Улыбающийся негр поклонился, прищелкивая от удовольствия языком: Элси была его любимицей.