Элвис Пресли. Безрассудная любовь

Если бы он мог как — то иначе построить свою жизнь, он хотел бы пойти учиться в колледж, но тут же поправился, сказав, что одна из главных причин — то, что ему хотелось играть в футбол, он «мечтал о футболе — и все еще мечтает, хотите верьте, хотите нет». У него дома организована своя футбольная лига, и ему нравятся контактные виды спорта, где вы имеете дело «с физическим противником». Он не против того, чтобы людям нравился гольф или теннис, но ему нравятся грубые виды спорта, такие, как бокс, футбол и карате. Он знаком со многими игроками из НФЛ[24], старается смотреть все игры, даже получил записи игр от нескольких команд НФЛ, чтобы более пристально изучить механику игры.

«А что за восемь или девять парней, которых вы все время держите при себе? Какова их функция?» — «В действительности, — сказал Элвис, увиливая от ответа на вопрос о том, кто был, а кто не был членом группы, — в компании не восемь и не девять человек, а всего пять, все же остальные приходят и уходят. И у них у всех есть свои обязанности: один занимается бухгалтерией. Джин заботится о машинах, и ему очень жаль своего двоюродного брата Билли, которому не найти работу из — за своего роста… «Но как насчет интеллектуального роста?» — спросил Ширер, снова возвращаясь к теме. — Не находите ли вы, что некоторые из этих парней так и не выросли?»

«Нет, не нахожу». — ответил Элвис более чем раздраженно. Он уже думал над этим вопросом раньше, и у него есть свой подход к интеллектуальному развитию; он вовсе не зависел от них. Но они все разные, у них у всех есть свои маленькие причуды, но, во всяком случае, они не несмышленыши. «Я окружил себя ими не потому, что они слабоумные. Ты можешь окружить себя интеллектуалами или так называемыми равными тебе людьми, и тогда получишь раздоры, ревность — словом, ничего хорошего. Ты станешь желчным — только этому тут можно научиться. Я учусь своим методом. Я учусь у людей, с которыми я работаю. Я ежедневно учусь у самой жизни. Я не пытаюсь поразить кого — то, окружив себя интеллектуалами, — я не то чтобы против интеллектуалов, но ты можешь одурачить себя, окружив себя группой людей, у которых, как тебе кажется, ты чему — то учишься, а на самом деле не учишься ничему. У меня была девушка, которая как — то сказала мне: «Элвис, не окружай себя людьми, у которых ты ничему не можешь научиться». Она так и не поняла, почему я это сделал, но я встал и ушел от нее. Я не сказал ни слова, но красноречиво говорил ей: «Я ничему не могу научиться у тебя».

Нельзя обмануть себя. У меня свой образ мышления, и никто другой, какие бы ни были его убеждения, не может изменить меня или заставить меня думать по — своему, если я не считаю, что это правильно. На земле нет такого чертового интеллектуала, который мог бы заставить меня поверить в то, что я не разделяю. Важнее пытаться окружать себя людьми, которые способны дать вам немного счастья, потому что ты живешь только один раз, никакого второго раза не будет».

В то время как его парни приглушенно гоготали на заднем плане, он поведал Ширеру, что хочет жениться («Кому хочется состариться в одиночестве?»), что ему, вероятно, хотелось бы стать врачом, если бы у него были деньги, чтобы учиться в колледже («Я слежу за развитием медицины, я в курсе медицинских открытий, болезней, у меня есть настольная книга врача — справочник терапевта — и подобные книги»)[25], и что он читает философию и поэзию, в частности книгу под названием «Leaves of Gold»[26], которая излагает «взгляды разных людей на жизнь и смерть и все остальное».

В конце интервью Ширер спросил его, сделал ли бы он что — то по — другому, если бы он сегодня делал свои первые шаги в мире шоу — бизнеса. Нет, сказал Элвис, «я бы делал все так, как я чувствую. Я не стал бы зацикливаться на какой — то программе. Я должен делать так, как всегда делал, подчиняясь инстинкту и моменту. Только так я могу что — то делать». А если бы у него был сын, чему бы он считал нужным научить его? Он казался застигнутым врасплох, у него нет сына, трудно отвечать на этот вопрос теоретически. Но если бы был? «Думаю, прежде всего я научил бы его принимать во внимание чувства других людей, — сказал он, — тому, что не позволит вам «зачерстветь сердцем», тому, что сделает вас «хорошим человеком».