Элвис Пресли. Безрассудная любовь

«Казалось, что он решил повезти меня в Лас — Вегас, разодеть меня и показать всем, всем меня представить, потому что он столько времени говорил обо мне. Я была ребенком, и мне было ужасно трудно понять это. Я начала смотреть на себя: «Что такого во мне?» Я не очень — то понимала: «Что же такого во мне?» Он развлекал меня, возил меня по магазинам, покупал мне самые роскошные вещи: я не могла выглядеть как семнадцатилетняя девушка — вот что он пытался добиться среди прочего. А ночь всегда посвящалась амурным играм, он всегда меня преследовал, всегда старался произвести на меня впечатление. В некотором смысле это было совершенно нормально: это было как раз тем, что стал бы делать юноша семнадцати — восемнадцати лет, словно у него все еще оставалось сомнение — буду ли я ей по — прежнему нравиться? Или — достаточно ли я произвожу на нее впечатление? Он словно никогда по — настоящему не чувствовал, что может называть меня своею».

Один раз, где — то в начале ее визита, он поставил ей несколько ацетатных дисков со своей самой последней записью в присутствии группки парней, и она совершила ошибку, честно высказав ему свое мнение. Они ей понравились, сказала она, они действительно очень милые, но жаль, что это не в его старом рок — н–ролльном стиле вроде «Jailhouse Rock» — это действительно заводит его поклонников. «Черт подери, — взорвался Элвис.

— Я не спрашивал твоего мнения о том, в каком стиле я должен петь. Я спросил тебя, понравились ли тебе эти песни, только и всего. Я достаточно слышу мнения любителей. Хватит и их».

Он прошагал в спальню и хлопнул дверью, оставив ее сконфуженной и уязвленной: как она могла быть такой глупой? Это было только еще одно свидетельство того, что она была не на своем месте. Вокруг никого больше не было, и через некоторое время дверь открылась, и она увидела Элвиса. Он поманил ее к себе, запер за ними дверь и усадил ее на краешек кровати. К ее удивлению, он не только извинился, но и провел остаток дня, стараясь всячески загладить свою вину. Однако с этого момента она научилась держать рот на замке в присутствии других, она увидела, что и другие становятся жертвами тех же капризов и вспышек гнева, и усвоила, что «существовали определенные правила. Нужно было придерживаться этих правил. Чем больше знаешь, тем дольше продержишься».

В их последнюю ночь вместе она снова умоляла его скрепить их отношения физической близостью, и хотя он по — прежнему отказывался лишить ее девственности, «он удовлетворял каждое мое желание. «Я хочу, чтобы ты вернулась такой, какая ты теперь», — сказал он ей. — И помни, я всегда буду знать».

Она вернулась к своим родителям переродившейся. Когда она впервые увидела их, «моя мама плакала от радости… а мой отец приветливо улыбался. Но стоило мне подойти ближе, выражение радости на их лицах сменилось выражением абсолютного ужаса. Мой отец сердито отвернулся. Какое — то мгновение моя мама просто смотрела на меня. Затем она полезла в кошелек, вытащила зеркальце и сунула его мне. «Посмотри на себя. Как ты могла сойти с самолета в таком виде?» Она тут же поняла. По лицу у нее была размазана косметика, пышная прическа растрепалась, она больше не была их маленькой девочкой. Она ощутила стыд и желание сказать что — нибудь дерзкое. Все ее мысли были об одном — как ей снова вернуться к своему любовнику.

Элвис с парнями вернулся в Мемфис сразу же после отъезда Присциллы в начале июля. Мемфис на самом деле не много предлагал в смысле развлечений — только не после Лас — Вегаса. Они всякий раз арендовали «Мемфиэн», когда Элвису хотелось пойти в кино; три — четыре вечера в неделю они арендовали «Фэрграундз»; и Элвис с гордостью показывал свой автофургон всякому, кто проявлял интерес. Было много таблеток и много вечеринок, и в это лето у них с Анитой произошел окончательный разрыв.

Нужно было быть слепой, чтобы не заметить перемену в нем. Никому не нужно было ничего ей рассказывать, все и без того было видно. Недомолвки, перешептывания и заговорщические жесты — все это было очевидно, и все более очевидно становилось то, что в любом случае Элвис никогда на ней не женится. «Мне хотелось мужа, мне хотелось дом и семью. Не важно, что некоторые люди могли этого не хотеть, я хотела всего этого и видела, что ничего не меняется, что вокруг него по — прежнему постоянно девушки. Он уверил меня, и я действительно поверила, что они не имеют для него значения, что он хорошо с ними обращается потому, что они его поклонницы, и что он всегда будет возвращаться ко мне; и каждый раз он снова и снова уверял меня, что все это так.