Эльзас и Страсбург

Рыцари-крестоносцы ввели в обиход регулярное купание в домашних ваннах или городских банях, где вплоть до XV века женщины и мужчины мылись вместе, несмотря на возмущение духовенства. Зачастую города росли за счет крестьян, которые прибывали на новое место жительства вместе с деревенским скарбом, птицей и скотом. Гуси, утки, овцы, свиньи бродили по узким кривым переулкам, прибавляя кучки к грудам бытовых отбросов: до соответствующих указаний горожане выливали помои за порог или прямо из окон. Пионерами общественной гигиены стали власти германского Нюрнберга, запретившие своим бюргерам «выпускать на улицы свиней, дабы они не гадили и не портили воздух». Старейшины Страсбурга поддержали инициативу коллег правилом, гласившим, что «никакой хозяин не может вываливать навоз или отбросы перед своим домом, если не желает немедленно их вывезти. Сваливать мусор надлежит в предназначенных для того местах, а именно: около мясных ларей, также около Святого Стефана, и также около колодца на конном рынке, и подле места, называемого Гевирке. Никто не должен иметь в городе свиней, если не поручит их пастуху, а тот должен выгуливать животных в определенном месте у городских ворот, именуемых Валлемануз».

Обитатели вольного Страсбурга формально были свободны от власти императора и епископа, но при отсутствии повинностей и податей им все же вменялись обязанности (в средневековой традиции – права), которые нашли отражение в законе: «Если же император или король вступит в город, его лошади размещаются всюду. Когда город посетит епископ, его лошади должны быть размещены в господской конюшне, которая начинается от странно-приимного дома и идет по окружности стены до сада епископа. Если епископ будет иметь больше лошадей, то шультгейс разместит их по домам, где обычно находятся пристанища для пришлых людей».

В старину путник, особенно богомолец, был легкой добычей; после тягот долгой дороги, капризов погоды и разбойников его несчастьем становилась людская корысть, в большей степени исходившая от трактирщиков. Употребляя во зло христианские добродетели пилигримов, они подстерегали их у мостов и на перекрестках, чтобы, заманив к себе в заведение, всучить смертельно усталому человеку вчерашнюю похлебку, прелое сено, слепого осла или беззубую лошадь за несуразную цену. Страсбургское право запрещало хозяевам гостиниц как обвешивать и обсчитывать богомольцев, так и задерживать их силой, заставляя платить за еду и ночлег особую цену. По закону двери странноприимных заведений города были распахнуты до вечернего удара колокола, но и после того трактирщик не мог отказать страннику в гостеприимстве.

Конечно, эти меры касались всех гостей города, но за обиду, нанесенную пилигриму, человеку благочестивому и в силу своей цели беззащитному, наказание было строже. Пристанищем более надежным и потому переполненным, служил странноприимный дом (госпиталь), роль которого в Страсбурге выполняла вышеупомянутая больница. Создание и содержание таких заведений являлось заботой церкви. Прием гостей по обычаю, возникшему в пору Крестовых походов, был связан с желанием вершить добрые дела: хозяева мыли странникам ноги, сытно кормили, укладывали спать в дортуарах (общих спальнях) на чистое белье, под одеялами, утром давая на дорогу еду или мелкую монетку.

Нынешние законодатели Страсбурга предпочитают заседать в средневековых постройках

В церковном хозяйстве Страсбурга, согласно законодательству, ежегодно в течение 5 дней трудились все горожане, кроме монетчиков, отнесенных к людям церкви, 12 кожевников, всех седельников, 4 перчаточников и стольких же пекарей, 8 сапожников, а также всех кузнецов, плотников, мясников и бочаров винных бочек. В посевной сезон шультгейсу надлежало послать на епископский двор, находившийся внутри города, 13 быков для плугов и лошадь, на которой магистр возил семена в поле. Он же обязывался предоставить 12 свиней и 2 боровов – одного для нужд епископа, второго для нужд горожан. Помощь в уборке урожая – денежную или рабочими руками – епископу оказывали все представители городской власти. Кроме выплаты нескольких монет, судьи и глашатаи должны были стеречь его хлеб в течение всей жатвы.