Эмма

Вопрос был задан мистеру Уэстону скорее для того, чтобы помочь ему в сбережении тайны, чем с какой-либо иной целью.

— Не знаю. Верно, один из Отуэев. Точно не Фрэнк — в этом могу вас уверить. Его вы не увидите. Он сейчас уже на полдороге к Виндзору.

— Так значит, ваш сын был здесь?

— О да! Вы разве не знали? Впрочем, неважно. — Несколько мгновений мистер Уэстон молчал, а затем более осмотрительным тоном произнес: — Да, Фрэнк приезжал нынче утром, только чтобы справиться о нашем здоровье.

Они прибавили шагу и скоро были в Рэндалсе.

— Ну вот, душа моя, — сказал мистер Уэстон жене, — я привел ее. Надеюсь, теперь тебе полегчает. Оставляю вас вдвоем. Медлить незачем. Я буду поблизости, на случай ежели понадоблюсь.

Эмма отчетливо услышала, как он, прежде чем покинуть комнату, тихо прибавил:

— Я сдержал слово: она ни о чем не догадывается.

Миссис Уэстон имела такой болезненный и взволнованный вид, что к бывшей ее воспитаннице тотчас вернулась прежняя тревога. Едва они остались наедине, Эмма воскликнула:

— В чем дело, милый мой друг? Произошло нечто крайне неприятное? Скажите же мне об этом прямо сейчас! Всю дорогу я была в напряжении. Мы обе с вами не любим неизвестности, так не томите же меня! В чем бы ни состояло ваше огорчение, вам сделается легче, когда вы со мной поделитесь!

— Вы и вправду ни о чем не догадываетесь? — спросила миссис Уэстон дрожащим голосом. — Не может быть, моя дорогая Эмма, чтобы у вас не было ни единого предположения касательно того, что вам предстоит услышать.

— Вероятно, речь пойдет о мистере Фрэнке Черчилле?

— Вы правы. О нем. — Миссис Уэстон взяла отложенное рукоделие — по-видимому для того, чтобы не глядеть на Эмму. — Скажу прямо: этим утром он был здесь по совершенно невероятной оказии. Не могу вам выразить всего нашего удивления. Он явился сообщить отцу о… объявить о своей склонности к… — У миссис Уэстон перехватило дух, и Эмма сперва подумала о себе, затем о Харриет. — Вернее, это более чем склонность. Он уже несвободен. Что бы вы сказали, Эмма… что бы все сказали, если бы узнали, что Фрэнк Черчилл обручен с мисс Фэрфакс, и притом уже давно?

Эмма прямо-таки подпрыгнула от неожиданности и в ужасе произнесла:

— С Джейн Фэрфакс! Боже милостивый! Вы шутите! Не может быть, чтобы вы говорили это серьезно!

— Ваше удивление понятно, — проговорила миссис Уэстон, по-прежнему избегая смотреть собеседнице в глаза, потом, дав Эмме возможность прийти в себя, энергично продолжила: — У вас есть все основания удивляться. И тем не менее это так. Еще в октябре, в Уэймуте, они дали друг другу торжественные клятвы и хранили все в тайне. Ни одна живая душа не подозревала о том, что они обручились: ни Кэмпбеллы, ни ее родные, ни его, — никто ни о чем не догадывался. Уму непостижимо! Теперь мне это известно доподлинно, и все же я не могу поверить. А я-то думала, будто знаю его.

Эмма почти не слушала, ибо все ее мысли сосредоточены были на двух предметах: на тех разговорах, которые она вела с Фрэнком Черчиллом о Джейн Фэрфакс, и на бедняжке Харриет. Первые мгновения ей ничего не удавалось толком вымолвить: лишь удивленно восклицала, снова и снова требуя подтверждений услышанного, — наконец, кое-как овладев собой, она произнесла:

— Что ж, эту новость мне предстоит переваривать по меньшей мере полдня, прежде чем я ее осмыслю. Подумать только! Они были связаны друг с другом всю зиму! Обручились еще до того, как приехали в Хайбери!

— Они обручены с октября. Тайно. Это больно задело меня, Эмма, и его отца тоже. В его поведении есть нечто такое, чего, на наш взгляд, нельзя извинить.

Поразмыслив секунду, Эмма заметила:

— Не стану делать вид, будто не понимаю вас. Возможно, вы испытаете облегчение, если я скажу, что знаки внимания, которые он делал мне, не возымели тех последствий, коих вы опасаетесь.

Миссис Уэстон подняла глаза, не решаясь поверить услышанному, но лицо Эммы было так же спокойно, как ее слова.

— Чтобы вы не подумали, будто я попусту хвастаю теперешним своим равнодушием к нему, признаюсь: в начале нашего знакомства было время, когда он нравился мне. Я склонна была в него влюбиться… Нет, я вправду влюбилась, и как это прошло — сама не знаю. Пожалуй, случилось чудо. Так или иначе, уже довольно давно, по меньшей мере три месяца, я не испытываю к нему никаких чувств. Верьте мне, миссис Уэстон. Я вас не обманываю.

Миссис Уэстон расцеловала Эмму со слезами радости, а обретя дар речи, призналась: ничто в целом свете не могло быть для нее благотворнее этих слов, — потом добавила:

— Для мистера Уэстона это будет почти таким же облегчением, как и для меня. Мы места себе не находили. Нам до того хотелось однажды увидеть вас вместе, что мы поверили в вашу взаимную склонность. Теперь вообразите, как мы за вас встревожились.