Эмма

— Я избежала опасности и обязана этим скорее чуду, нежели себе самой. Но это не оправдывает его. Должна сказать вам, миссис Уэстон, что, по моему мнению, он очень виноват. По какому праву он вел себя среди нас так, словно сердце его свободно, хотя на самом деле был уже обручен? По какому праву он любезничал с одной молодой дамой, выделяя ее из числа других (а это он определенно делал), ежели в действительности принадлежал другой? Мог ли он знать, что не причинит мне зла? Что я не влюблюсь в него? Нет, это очень, очень дурно.

— Из тех слов, которые он сказал в свое оправдание, моя дорогая Эмма, можно заключить…

— А она-то как могла это терпеть? Без негодования взирать на то, как он в ее присутствии осыпает комплиментами другую! Спокойствия, доходящего до таких степеней, я не могу ни понимать, ни уважать.

— Эмма, между ними были размолвки — он ясно дал это понять, хотя и не имел возможности объяснить нам все подробно. Он провел здесь всего четверть часа и от волнения не сумел толком рассказать даже того, что мог бы рассказать за столь короткий срок. Однако мы определенно поняли: полного согласия между ними не было. Сейчас в их отношениях наступил кризис, вызванный, вероятно, не чем иным, как его неподобающим поведением.

— Неподобающим поведением? Ох, миссис Уэстон, вы выразились слишком мягко. Не могу вам передать, как он упал в моих глазах. Разве таким надлежит быть джентльмену? В нем ни на грош нет той несгибаемой прямоты, той строгой приверженности правде и морали, того презрения к ловкачеству и мелочности, без которых настоящий мужчина и шагу не ступит в этой жизни.

— Но, Эмма, дорогая моя, здесь я вынуждена принять его сторону. Он в самом деле совершил ошибку, однако я знаю его достаточно хорошо, чтобы с уверенностью сказать: в нем много, очень много добрых черт, и…

— Боже правый! — вскричала Эмма, не слушая миссис Уэстон. — А миссис Смоллридж! Ведь Джейн всерьез вознамерилась поступить в гувернантки! Что он хотел сказать такой чудовищной неделикатностью? Как мог позволить ей наняться в чужой дом… или хотя бы только подумать об этом?

— Он ничего не знал, Эмма. Здесь его можно полностью оправдать. Это собственное решение Джейн Фэрфакс, о котором она ему не сообщила или сообщила так, что он не принял всерьез. По его словам, до вчерашнего дня он ничего не подозревал. Мне в точности неизвестно, как он узнал об этом: кажется, из письма или записки. Так или иначе, он тотчас во всем признался дяде, полагаясь на его доброту. Теперь они с Джейн избавлены от неприятнейшей необходимости скрывать то, что скрывали так долго.

Теперь Эмма слушала внимательнее.

— Я вскорости жду от него новых вестей, — продолжила миссис Уэстон. — Уезжая, он обещал написать, и, как я поняла по тону его слов, в письме раскроет многие обстоятельства, о которых не смог рассказать сейчас. Так подождем же этого письма. Вероятно, Фрэнку удастся во многом себя оправдать. То, что сейчас представляется нам непостижимым, окажется объяснимым и даже извинительным. Не будем слишком суровы, не станем осуждать его прежде времени. Я должна его любить, и теперь, когда вы успокоили меня в одном, самом важном вопросе, я искренно желаю, чтобы все обернулось хорошо. Я даже готова понадеяться на это. Полагаю, сохраняя свое обручение в столь строгой тайне, они сами немало пострадали.

— Ему страдания, — отвечала Эмма сухо, — по всей видимости, не сильно повредили. Ну а как воспринял эту новость мистер Черчилл?

— Самым благоприятным для племянника образом. Почти сразу же дал согласие. Посудите сами, какие изменения произвело в семействе событие прошлой недели! Думаю, при жизни бедной миссис Черчилл у влюбленных не было бы ни малейшей надежды, но, едва ее останки обрели покой в семейном склепе, вдовец согласился на то, что она бы решительно запретила. Это истинное благо, когда деспотическая власть не остается жить по смерти того, кто ею обладал. Мистера Черчилла почти не пришлось уговаривать.

«Ах! — подумала Эмма. — Ведь он и Харриет принял бы с той же легкостью».

— Все уладилось вчера поздним вечером, и сегодня на рассвете Фрэнк уже скакал сюда. Думаю, он заглянул ненадолго в Хайбери, к мисс Бейтс, а оттуда — сразу к нам. Он очень спешил возвратиться к дяде, который теперь нуждается в нем более, чем когда-либо, и потому, как я вам уже сказала, ему удалось провести здесь только четверть часа. Он был чрезвычайно взволнован — до такой степени, что показался мне совсем не таким, каким я привыкла его видеть. Помимо всего прочего он не подозревал о том, насколько Джейн Фэрфакс нездорова, и испытал потрясение, увидав ее. Судя по всему, чувства его в самом деле очень сильны.

— Вы нисколько не сомневаетесь в том, что об их любви не догадывалась ни одна живая душа? Ни Кэмпбеллы, ни Диксоны — никто не подозревал об этом романе?

Произнеся «Диксоны», Эмма покраснела.

— Решительно никто. Он уверяет, что об их помолвке знали только они двое.