Эмма

— Эта благодарность была бы для меня нестерпима, — промолвила Эмма серьезно, — если б не теперешнее счастье мисс Фэрфакс. А она, я полагаю, все-таки счастлива, невзирая на упреки своей щепетильной совести… Ах, миссис Уэстон! Если б составить баланс всего дурного и хорошего, что я для нее сделала… Впрочем, — Эмма овладела собой, постаравшись принять более бодрый вид, — все это лучше позабыть. Вы очень верно сделали, пересказав мне подробности вашей беседы. Они многое говорят в пользу мисс Фэрфакс. Она, несомненно, девушка добрая, порядочная и, я надеюсь, будет теперь счастлива. В каком-то смысле они достойны друг друга: она в той же мере добродетельна, в какой он богат.

Миссис Уэстон не могла оставить такого заключения без ответа, ибо почти во всем придерживалась высокого мнения о Фрэнке. Более того, она его любила и посему принялась защищать со всей серьезностью. Ее речь являла собою образец здравого ума, согретого пылом искреннего чувства, но Эмма, уносившаяся мыслью то на Брансуик-сквер, то в Донуэлл, уже не силилась слушать.

— И наконец, мы еще не получили письма, которого ждем с таким нетерпением. Надеюсь, оно придет совсем скоро.

После этих слов миссис Уэстон на несколько секунд воцарилась тишина, и Эмма, очнувшись, принуждена была ответить согласием, прежде чем вспомнила, какого именно письма они с нетерпением ждут.

— Хорошо ли вы себя чувствуете, милая? — осведомилась миссис Уэстон на прощание.

— О да! Вы же знаете: я всегда здорова. Прошу вас, непременно сообщите мне, когда письмо придет.

Услышанное от миссис Уэстон дало Эмме новую пищу для неприятных размышлений, ибо теперь она лучше думала о Джейн, живее сочувствовала ей и сильнее терзалась оттого, что была к ней несправедлива. Отчего она не искала более близкого знакомства с мисс Фэрфакс? Эмма краснела, вспоминая собственную зависть, которая, несомненно, явилась одной из причин. Нужно было, следуя совету мистера Найтли, уделять Джейн больше внимания, вполне ею заслуженного, стараться лучше ее узнать. Если бы Эмма сделала со своей стороны шаг к сближению, если бы попыталась найти друга в мисс Фэрфакс, а не в мисс Смит, то теперешних терзаний, по всей вероятности, могло и не быть. Сверстницы, равные по способностям и воспитанию, Эмма и Джейн словно бы самою судьбой, которую следовало за это благодарить, предназначались друг другу в приятельницы. А Харриет? Кто она такая? Вероятнее всего, мисс Вудхаус и мисс Фэрфакс не сблизились бы настолько, чтобы Эмма была посвящена в тайну обручения, однако знала бы Джейн лучше и убереглась бы от ужасных подозрений касательно предосудительных чувств к мистеру Диксону — подозрений, которые она не только, по глупости своей, лелеяла сама, но и поведала другому. В силу этого ее непростительного поступка, а также в силу легкомыслия Фрэнка Черчилла ранимой душе Джейн нанесен был тяжелый удар. Худшим из всех зол, окружавших эту девушку со дня приезда в Хайбери, Эмма почитала себя самое. Всякий раз, когда они трое оказывались вместе, она ежесекундно, как неугомонный враг, жалила мисс Фэрфакс, а прогулка на Бокс-Хилл оказалась, по-видимому, последней каплей, которой несчастная уже не выдержала.

Вечер в Хартфилде выдался долгим и печальным. Погода только усугубила дурное расположение духа Эммы: полил сильнейший холодный дождь, и о том, что на дворе июнь, говорили лишь терзаемые ветром кроны деревьев и кустарников, а также летняя долгота дня, вследствие которой унылая картина долго оставалась видна. Мистер Вудхаус, встревоженный таким ненастьем, требовал от дочери почти постоянного внимания. Обычные усилия, посредством коих она успокаивала старика, никогда еще не давались ей так тяжело. Невольно вспоминался их первый грустный тет-а-тет после свадьбы мисс Тейлор, но в тот день вскоре после чая пришел мистер Найтли, и его появление развеяло тоску. Увы! Скоро Хартфилд мог утратить для него былую привлекательность. Тогда, без малого год назад, грядущая зима также внушала Эмме опасения, которые, однако, оказались ложными: друзья не покинули Вудхаусов, веселье не прошло мимо их дома. Теперь угроза одиночества возвратилась, и вероятность избавления была ничтожна. Случись все то, что могло случиться, Хартфилд будет всеми покинут, а Эмме придется одной развлекать своего папеньку, втайне горюя об утраченном счастье.