Эмма

— Очень просто. Три дня назад Роберт Мартин отправился по делам в Лондон, и я попросил его передать кое-какие бумаги моему брату. Он принес их Джону, а тот его пригласил пойти на цирковое представление в амфитеатр Эстли вместе с ним самим, Изабеллой, старшими мальчиками и мисс Смит. Мой друг Роберт не устоял. Они заехали за ним по пути и весело провели время, а назавтра брат пригласил его у них отобедать. Он согласился и во время этого визита, насколько я понимаю, изыскал возможность поговорить с Харриет. Разговор оказался ненапрасным. Ее согласие принесло ему то счастье, которого он и заслуживает. Вчерашним дилижансом он возвратился и сразу же после завтрака посетил меня: сперва доложил о состоянии моих дел, затем — своих. Вот как это произошло, где и когда. Мне прибавить нечего. Рассказ вашей подруги, когда вы с ней встретитесь, будет гораздо пространней. Она передаст вам все те многочисленные мелочи, которые бывают интересны только женщинам. Мы же, мужчины, говорим лишь о значительном. И все же я замечу, что сердце Роберта Мартина, по всей видимости, через край наполнилось чувством, ибо он рассказал мне одну подробность, не имевшую прямого отношения к делу: когда представление окончилось и они покинули ложу, мой брат пошел вперед с женой и маленьким Джоном, а он сам, с мисс Смит и Генри — следом. Им пришлось пробираться сквозь толпу, и, оказавшись в толчее, Харриет несколько смутилась.

Мистер Найтли умолк. Эмма не знала, как реагировать, ибо опасалась, что, заговорив, выкажет радость, переходящую всякие разумные границы. Лучше было пока не говорить ничего, иначе он принял бы ее за сумасшедшую. Его, однако, обеспокоило это молчание. Некоторое время он наблюдал за Эммой, потом произнес:

— Любовь моя, вы уверили меня, будто мое сообщение вас не опечалит, но боюсь, боль, которую я причинил вам, все же оказалась сильнее, чем вы ожидали. Положение Роберта Мартина низко, но ее оно удовлетворяет, так утешьтесь же и вы. Готов побиться об заклад: когда вы узнаете этого человека, ваше мнение о нем переменится. Вы найдете в нем и трезвый ум, и хорошие манеры. Ежели смотреть с этой точки зрения, то лучшего мужа для вашей подруги и пожелать нельзя. А его положение в обществе я изменил бы, если б смог, что было бы для меня, поверьте, немалой жертвой. Вы смеетесь над тем, как много времени я провожу в компании Уильяма Ларкинса. Роберт Мартин для меня так же незаменим.

Мистер Найтли заставил Эмму поднять глаза, и она, обуздав себя, чтобы улыбнуться не слишком широко, весело заявила:

— Напрасно вы стараетесь примирить меня с этим союзом. Он и без того представляется мне чрезвычайно выгодным для Харриет. Происхождением она может оказаться еще ниже его, и, уж конечно, она не похвастает, что ее родные — такие же честные достойные люди. Молчала я только лишь от удивления, от крайнего удивления. Вы не представляете себе, какой неожиданностью явились для меня ваши слова, поскольку я имела основания полагать, что в последнее время Харриет была сильнее, чем когда-либо прежде, настроена против Роберта Мартина.

— Вам виднее, — не стал спорить мистер Найтли, — однако я нахожу вашу подругу добронравной мягкосердечной девушкой, которая не может быть слишком сильно настроена против молодого человека, кем бы он ни был, ежели он в нее влюблен.

Эмма, не удержавшись, рассмеялась:

— Право слово, вы знаете мою подругу не хуже, чем я сама. Но, мистер Найтли, точно ли она дала ему решительное согласие? Я допускала, что это произойдет со временем, но чтобы теперь? Точно ли вы верно поняли Роберта Мартина? Ведь вы говорили с ним и о многих других вещах: о деньгах, о выставках скота, о новых сеялках. Не может ли быть, что в путанице вы неверно истолковали его слова? Что он, к примеру, имел в виду не руку Харриет, а достоинства какого-нибудь породистого быка?

Эмма вправду думала, будто вышло недоразумение и говорить о свадьбе по меньшей мере рано: слишком остро она сама ощущала различия между мистером Найтли и этим фермером, их лицами и манерами, слишком живо помнила все происходившее недавно с Харриет, которая с таким жаром говорила ей: «Полагаю, теперь я стала уж не та, чтобы меня можно было заподозрить в неравнодушии к мистеру Мартину». Нет, здесь не обошлось без какой-то ошибки.

— Что я слышу? — возмутился мистер Найтли. — По-вашему, я настолько глуп, чтобы не понять, о чем человек мне толкует? И какого же обращения вы, по-вашему, заслуживаете?

— О, наилучшего, разумеется, ибо ни с каким другим я мириться не согласна. Посему ответьте прямо: вполне ли вы уверены в том, что отношения между мистером Мартином и Харриет именно таковы, как вы сказали?