Эмма в ночи

Летом незадолго до моего побега стояла жуткая жара. Температура побила все рекорды. Все вокруг только то и делали, что жаловались. Вновь заговорили о глобальном потеплении, хотя минувшая зима тоже побила рекорды, но только в отношении снега и холода. Порой мне кажется, что избыток информации может принести немало вреда. Она без конца отвлекает наше внимание то на то, то на это, до тех пор, пока не идет кругом голова и мы не теряем способность увидеть даже то, что творится у нас под носом. Человек не сова и ему не положено без конца крутить головой. Когда я смотрю тревожные горячие новости, как в то лето, когда нас поглотила волна жары, мне тут же вспоминаются мысли, посетившие меня в шестом классе. Тогда мы как раз изучали Солнечную систему, нам рассказали, что история Земли началась четыре с половиной миллиарда лет назад и что примерно через такое же время солнце погаснет. Думать, что мы такие важные, а все происходящие с нами События обладают первостепенной значимостью, очень и очень легко. Но истина заключается в том, что мы совсем крохотные и незаметные даже в масштабах нашей Солнечной системы, которая, в свою очередь, совсем крохотная и незаметная в масштабах Вселенной. Истина заключается в том, что события приобретают значение, только когда мы сами считаем их значимыми. Можно сбросить каждую изготовленную людьми атомную бомбу и уничтожить все живое на планете, но Вселенная только пожмет плечами, потому что в последующие пять миллиардов лет, пока светит солнце, на Земле так или иначе появятся новые живые существа, которые будут говорить о нас примерно так же, как мы говорим о динозаврах.

После побега с острова я могла уехать на том поезде куда угодно. По крайней мере выйти на любой станции, где он останавливался по пути во Флориду. Могла бы никогда не вернуться. Отец, конечно, очень печалился, но с тех пор прошло три года и его боль теперь представляла скорее шрам, нежели открытую рану. То же самое можно было сказать и об Уитте. Он поступил на юридический факультет и женился. Да, он по мне скучал, я в этом даже не сомневаюсь, однако жизнь сама позаботилась о том, чтобы заполнить пустоту, образовавшуюся после моего исчезновения, – это как следы на песке, которые ты оставляешь, но потом волна за волной накатывает прибой, с каждым разом размывая их все больше и больше до тех пор, пока они не исчезнут окончательно. Мне не обязательно было возвращаться домой. И разыскивать Эмму тоже. Для всех, включая меня, это стало огромным потрясением, хотя в масштабах Вселенной данное событие было мелким и незначительным. Но за годы пребывания на острове я разработала собственную теорию о смысле нашего земного существования. Пришла к выводу, что в жизни каждое событие надо считать значимым, даже если оно таковым не является и не может являться в принципе. Вооружилась этой теорией и стала составлять перечень того, что буду считать важным и к чему, как следствие, я буду относиться с уважением. Решила сравнить саму себя с этим списком и посмотреть, хватит ли мне искренности его составить.

Включила в него поиски Эммы.

В последнее лето перед нашим исчезновением Эмма в начале июня улетела в Париж. Я же отправилась в Англию только две недели спустя. Раньше мне никогда еще не приходилось оставаться в доме вместе с мамой и Хантером. Никогда. Когда Эммы не было, я всегда уезжала к папе.

По правде говоря, я могла к нему поехать. Отец очень хотел, чтобы я жила у него, а на войне, которая велась в доме Мартинов, я чувствовала себя как птичка на поле боя. И прекрасно знала, что когда солдаты вернутся, лучше всего взять и улететь. Мне было известно и то, что на птичек в зонах конфликта никто и никогда не обращает внимание, потому как все заняты исключительно поиском неприятеля. Быть незаметной птичкой, которую могут в любую минуту раздавить, если она не улетит по возобновлении боевых действий, было очень трудно.

Тем летом, в июле, мне было пятнадцать, хотя это и не может служить оправданием. Я чувствовала свою ничтожность и бессилие не только в семье, но и в целом в жизни. Но это не оправдывает меня за то, что я сделала.

Мысль пришла мне в голову в один прекрасный день за ужином. Миссис Мартин захотелось поехать в клуб, поэтому мы все оделись и вышли – я, Хантер, миссис Мартин, мистер Мартин и девушка Хантера. Парень продолжал флиртовать с мамой, чем немало меня раздражал, поэтому она надела сексуальное платье и наложила густой макияж. Я заметила, что он оглядел ее с головы до ног, прекрасно зная, что в это время на него смотрит отец. Пока Эмма не вернулась из Франции, Хантер прилагал все усилия, чтобы без конца их ссорить. Это входило в его план по уничтожению моей сестры. Но может, он таким образом хотел ее победить и вернуть. До того дня я понятия не имела, к чему именно он стремился, потому как его любовь без конца оборачивалась ненавистью, а ненависть то и дело уступала место любви.