Эмма в ночи

Чтобы одеться, я пошла в комнату Эммы. Надела одно из ее платьев, выпрямила волосы специальным утюжком и накрасилась точно так же, как она. Я прекрасно понимала, что делаю. Ни о каких подсознательных действиях речь в данном случае не шла. Мне больше не хотелось быть незаметной и бессильной.

За ужином девушка Хантера без конца болтала. Ко мне относилась просто замечательно, что бесило меня не меньше, чем флирт Хантера с мамой.

Тем вечером ничего особенного не произошло. Если не считать одного незаметного взгляда. Когда-то Эмма рассказывала мне, как узнать, что ты нравишься парню, и как дать ему понять, что он нравится тебе. Тогда я никак не могла взять ничего в толк, потому что до этого и сама ничего подобного не делала и не испытывала такого рода действий на себе.

Это очень трудно объяснить, Касс, – сказала она, когда как-то ночью пришла ко мне в комнату и крепко обняла.

Просто на тебя совсем по-другому начинают смотреть или ты сама смотришь на другого человека иначе. Такой взгляд длится самую малость больше обычного. Причем совершенно замирает, хотя в этот момент ты можешь улыбаться, говорить, косить глазами, поднимать бровь и все такое прочее. Неподвижно застывает, словно лань в свете фар. Цепенеет от мысли, что только что ты вторглась в чужой мозг, пусть даже на секунду, собственно потому и задержав взор, и что тебе самой нужно обязательно защититься от подобного вторжения.

Тогда я спросила, какая мысль может вторгнуться в мозг и таким вот образом обездвижить взгляд.

Мысль о том, что ты хочешь этого человека.

В тот вечер за ужином я наконец поняла, что она имела в виду. Мама обратила внимание на то, какое платье я надела, как причесалась и какой сделала макияж. Должна сказать, ей это совсем не понравилось. Она не любила, когда я пыталась копировать Эмму и тем самым отвлекать от нее внимание. Когда мы выходили из дома, миссис Мартин отпустила на этот счет несколько замечаний, которые я проигнорировала, хотя внутри улыбалась, потому как мой план сработал. Я возрождалась из состояния небытия. И ощущала в себе силу.

За столом в клубе девушка Хантера сказала, что я прекрасно выгляжу. Что в последнее время я очень выросла. Мама улыбнулась и сказала: «По-моему, на тебе платье Эммы, нет?» Я ответила утвердительно, но при этом добавила, что сестра больше не хочет его носить. Соврала и сказала, что Эмма разрешила мне его надевать. Мама опять улыбнулась и сказала: «Отлично, напомни мне в понедельник свезти тебя к портному. Его надо немного ушить на груди. Здесь ты явно пошла в отца. Боже мой, ну почему все женщины его рода плоские, как доски?»

Я почувствовала, что лицо залилось краской, а по жилам ринулась кровь. Меня накрыла волна адреналина. Девушка Хантера жутко расстроилась, не зная, какой матерью была миссис Мартин, и понятия не имея, что я сама ее разозлила, попытавшись переключить на себя немного предназначенного ей внимания. Потом она стерла с лица выражение ужаса и опять сказала, что на ее взгляд я выгляжу просто прекрасно.

В этот самый момент, на фоне бурления в крови адреналина, я в страхе увидела обращенный на меня взгляд – в точности такой, о каком говорила Эмма. С противоположной стороны стола. Исходил он от Хантера.

Я как можно быстрее отвела глаза, но уже через мгновение поняла, что все равно не успела. Опоздала вовремя экранировать мозг от постороннего вторжения и впустила в него чужую мысль, а потом увидела, что моя собственная точно так же вторглась в мозг Хантера.

Наши запретные взгляды, атаковавшие чужой мозг, свидетельствовали о преступных замыслах. Не возьмусь утверждать, что я поняла это позже, когда повзрослела и стала мудрее. Мне это было известно уже тогда, за ужином. Хантер увидел, что я больше не стою в стороне от их войны. С помощью одного-единственного платья и макияжа я стала оружием, которое он мог использовать в борьбе с мамой, а в конечном счете и с Эммой, когда та вернется из Европы. А я поняла, что он может превратить меня в оружие, и страстно этого захотела, потому что оружие на поле боя как минимум замечают. Мне до смерти надоело быть птичкой.