Enigma (СИ)

Но как же это сладко.

Я становлюсь максимально твердым внутри ее маленького тела, улетая за гребаную грань, глядя на то, как невидимые никому колебания вокруг нас, превращаются в поток красок.

Кэндис хнычет, когда я замедляюсь, чтобы шепнуть:

– Тсс, сладкая, – меняю ритм, наклоняясь к розовым и острым узелкам, поочередно втягивая их в рот, стремительно поднимаюсь к грязному ротику, проводя языком по шее. – Раздвинь ноги шире, маленькая сука. Дай мне больше, Кэндис. Чем больше ты отдашь, тем быстрее все это закончится…

Кэндис

Дай мне больше, Кэндис? Чем больше ты отдашь, тем быстрее это закончится?

Даже думать не хочу о скрытом смысле этих слов.

И не могу.

Думать.

Не могу дышать.

В данный момент, я даже не могу принадлежать самой себе. Ни на грамм, ни на мгновение. То, что я испытываю, трудно вообразить и описать словами. Сердце болезненно сжимается от каждого соприкосновения с его телом, все внутри клокочет от гнева, и мне хочется кричать… оказаться одной, где-нибудь посреди непроглядного леса и кричать во все горло, надрывая связки.

Но мое тело… оно хочет быть «здесь и сейчас», рядом с Макколэем. Каким-то невероятным образом, он «вылепил» из меня ту, что ему необходима. Околдовал?

«Околдовал» неправильное слово.

Привязал. Притянул. Заточил под себя, словно лезвие. Забрал. И каждый крик, который вырывается из моих губ, пропитан не болью, а долбаным наслаждением, и я молюсь, все еще молюсь, чтобы он этого не понял, или чтобы последующий мой стон был последним. За каждый звук и движение мне чертовски стыдно, густая кровь приливает к щекам, пока тело содрогается от мощных волн сотрясающей силы, от ощущения тела Мака, прижимающего меня к полу. Его рук, бесконечно тискающих мои бедра, заставляя их подстраиваться под его ритм, отвечать, помахивать его толчкам.

Все перемешалось. Реальность превратилась в какой-то дурацкий эротический сон с примесью психоделического бреда, потому что я не понимаю, как мое тело может желать этого человека, который только что представил меня нагую перед этим зажравшимся и прогнившим обществом свиней, опустил перед Джеймсом… где моя гордость, черт возьми? Почему я не могу управлять своим телом? Почему оно такое податливое, бестолковое в данный момент?

В то время как каждая мышца Мака, наощупь, как гранитный камень. Ненавижу…

И снова мысли покидают разум. Густая дымка застилает взор и остается лишь нелепое чувство, постыдное. Словно нет ничего важнее, чем чувствовать движения Мака между ног, внутри себя, ощущая, как его толчки нарастают, и его энергия и поглощающая сила разбивается о мою плоть ледяными иглами, врезаясь в кожу. Они забиваются глубоко, под вены. Заражая, отравляя им все сильнее.

Его запахом и дыханием. Ритмом, и безумием в зеленых глазах, на которых уже несколько минут назад треснул ядовитый лед. И открыл мне неприкрытую жажду… наказать, заткнуть и подчинить.

И я стараюсь не смотреть в его полные какой-то первобытной дикости и требовательности глаза, но не могу… Мак грубо обхватывает меня за подбородок, подчиняя себе через силу взгляда, и в то же время заменяет резкие толчки, дразнящими круговыми движениями, медленно заполняя меня мощной и горячей плотью. Это слишком… слишком. Нет. Хватит. Предательский жар внизу живота заставляет чувствовать себя последней шлюхой. Хочется разрыдаться в голос.

– Не трогай меня. Отпусти… – бросаю слабо, задыхаясь. В каждом глотке воздуха, словно яд, запах его тела. Нашего пота и желания, который пропитывает мою кожу насквозь, оставаясь на мне. Но никогда я не была так сосредоточена на своих ощущениях. Никогда так не была близка к такому низменному и долгожданному удовольствию, и сейчас, когда я в шаге от него, мне так хочется его получить и одновременно прогнать прочь. Если я кончу под ним, я не переживу, черт подери, подобного унижения.

Не надо… не забирай это силой.

Как глупо звучит, наверное. Мерзко и противно. Ни одна живая душа бы не поверила мне, что можно сопротивляться всем своим существом, и так желать человека телом. Ни одна девушка, пока этот человек не свяжет и не «поколдует» над ней подобным образом, не поймет меня. Я все же надеюсь, что он подмешал мне какую-нибудь гадость, обмазал возбуждающим гелем… я готова бесконечно искать оправдания своему безумию.