Энцо Феррари. Биография

Он был вынужден пропустить визит единственного человека в Италии, более известного, чем он сам. Папа Иоанн Павел II в июне 1988 года совершал турне по городам долины реки По, и сделал остановку на заводе Ferrari. Его визит организовал дон Галассо Андреоли, католический священник из близлежащей деревни Баджовара, который был не только близким другом Феррари, но и пастором профсоюза металлургов Модены. Феррари, которого в поздние годы жизни саркастически называли «папой Севера», имел многочисленных друзей среди духовенства, в том числе дружил с «летучим священником» доном Серхио Мантовани, который сам выступал в гонках на «Ferrari» в конце 1950-х и начале 1960-х (он пилотировал, зажимая в зубах свои четки!). Также во время визита папы на виду был пастор прихода Маранелло дон Эрио Беллои, с 1983 года отмечавший колокольным звоном своей церкви каждую победу «Ferrari».

В тот ясный, светлый день, когда Иоанн Павел прибыл на завод, Феррари лежал в постели и был не в силах поприветствовать своего знаменитого гостя. Пьеро выступал в роли его заменителя, он устроил папе экскурсию по заводским зданиям и прокатил его по трассе во Фьорано на одном из новеньких, сияющих спортивных купе марки. Папа ответил на радушный прием благословением гоночных болидов перед их отбытием на канадский Гран-при (обе машины сошли с дистанции из-за поломок).

Конечно, то, что Феррари не смог присутствовать на встрече лично, стало большим разочарованием, и его отсутствие лишь подчеркнуло степень серьезности его болезни. Иоанн Павел, впрочем, поговорил с ним по телефону. Содержание разговора осталось тайной, но утверждалось, что в ходе беседы Феррари был принят назад в лоно католической церкви. Также предполагалось, что папа выслушал исповедь Феррари. Старый моденец, давным-давно сокрушавшийся из-за того, что лишен «дара веры», теперь каялся в телефонном присутствии отца своей церкви.

Потом появился Луиджи Кинетти. Он регулярно наведывался в Модену из Парижа, чтобы проведать сына, собиравшего в маленькой гаражной мастерской на окраине города несколько «Ferrari» с кузовами по спецзаказу. В один из дней в начале августа Кинетти прибыл на завод в Маранелло по делам и попросил об аудиенции у своего друга. Ему сообщили, что Феррари слишком болен, чтобы принимать посетителей.

Кинетти уже собрался уходить и возвращаться обратно в отель «Fini», как вдруг пришли вести; он должен остаться. Феррари хочет его видеть.

Кинетти стоял в тишине, ожидая, пока из дверей офиса выйдет небольшая свита мужчин. В середине этой группы находился Феррари, его поддерживали за локти два крепких молодых парня. Было очевидно, что он не может передвигаться самостоятельно. Выражение его серого лица было таким же, каким осталось в воспоминаниях Кинетти об их встрече в 1946-м. Лицо выглядело осунувшимся. Улыбки не было. Глаза по-прежнему были скрыты очками, бывшими неизменной составляющей его имиджа последние двадцать лет. Луиджи Кинетти, человек-кремень, наблюдал за тем, как его старый друг и соперник приближается к нему, побежденный недугом, обессиленный в конечностях, и внезапно почувствовал острое желание забыть все то, что было между ними прежде. Он шагнул навстречу Феррари и в порыве чувств спросил: «Могу я тебя обнять?» Не произнося ни слова, Энцо Феррари раскрыл свои руки, и двое мужчин обнялись, цепляясь за жизнь, ускользавшую из их рук. На их лицах ненадолго проступили слезы, но их быстро стерли платки, и тогда настало время поговорить о делах. Они стали обсуждать старую «Ferrari» для Формулы-2.

Кинетти согласился отдать автомобиль предполагаемому музею в долг. Он был в курсе того ажиотажа, что царил среди коллекционеров Ferrari по всему миру — из-за него машина, о которой теперь шла речь, стоила, вероятно, около миллиона долларов, а то и больше. Но старому другу он предложил сделку: 40 тысяч долларов должны быть выплачены четырем благотворительным организациям, в том числе бедным детям Маранелло — города, в политической жизни которого, как и в Модене, главенствовали коммунисты, а потому частной благотворительности в нем не знали. Феррари стал упираться. Он заявил, что заплатит не более 30 тысяч. И ни центом больше. Кинетти не мог не развеселиться, услышав его слова. Перед ним находился 90-летний смертельно больной человек, и человек этот был готов — более того, он жаждал — торговаться за несколько долларов. Прошло столько времени, а он совсем не изменился: старый мошенник, с состоянием в как минимум 40 миллионов долларов по прикидкам Кинетти, стоял одной ногой в могиле, не выпуская из рук свои лиры. Сделка. Сделка всегда на первом месте. Это было типичное поведение Феррари, и Кинетти в последний раз вступил в эти базарные торги, которыми полнится итальянская жизнь. Наконец, им удалось достичь соглашения, и двое мужчин расстались, став ближе друг другу, чем были все последние годы.