Эпидемии и общество: от Черной смерти до новейших вирусов

Все крупные зернохранилища Бомбея расположены в Мандви. ‹…› Это многочисленные амбары, которые всегда основательно заполнены… и открытыми стоят только в рабочее время. ‹…› В них есть все необходимое для благополучного существования крыс, так как зерно хранится не в металлических емкостях, а в джутовых мешках, которые уложены ярусами от пола до потолка. Обилие еды, множество мест для укрытия, просветы между мешками нижнего яруса, где удобно устраивать гнезда, защищенность от вторжения извне и то, что о приближении опасности крысы узнают заблаговременно, – все это способствует их размножению в невероятных масштабах{185}.

По официальным данным, эпидемия началась 23 сентября, когда индийский врач А. Г. Вегас диагностировал первый случай чумы и доложил о нем. Однако еще в начале июля люди заметили массовую гибель грызунов на складах в Мандви. В начале августа у жильцов квартир, расположенных над складами, стали появляться какие-то загадочные симптомы. Чуму в них не распознали и вкрадчиво называли странный недуг то железистой лихорадкой, то ремиттирующей и бубонной. Такие успокоительные формулировки были результатом мощного давления со стороны торговцев, фабрикантов и местных властей, надеявшихся избежать пугающих медицинских отчетов, из-за которых европейские порты отказались бы принимать суда из Бомбея, что было чревато серьезными финансовыми потерями. Поскольку чума была болезнью стигматизированной и воспринималась как порождение варварского Востока, муниципальные власти приложили все усилия, чтобы предотвратить появление в прессе грозных сообщений, которые последовали бы за таким диагнозом. В общем, первая здравоохранная стратегия, принятая в Бомбее в начале июля, держалась на эвфемизмах и дезинформации. Так продолжалось до конца сентября, пока лабораторные исследования и огромное количество заболевших не вынудили власти объявить чрезвычайную ситуацию. Чума вспыхнула на острове Бомбей, а недели замалчивания и бездействия позволили ей создать здесь первый очаг инфекции в Индии (рис. 16.1).

Рис. 16.1. В помещении бомбейской чумной больницы, 1896–1897 (снимок приписывается Clifton & Co).

Wellcome Collection, London. CC BY 4.0

С осени 1896 г. и вплоть до 1920-х гг. бубонная чума опустошала крупнейший город Индии по все той же, так характерной для третьей пандемии схеме – как в Гонконге. Каждый год с приходом декабрьской прохлады чума вспыхивала заново и в мае, с наступлением летней жары, исчезала. Периодичность этих циклов зависела от температуры и влажности воздуха, от которых, в свою очередь, зависела жизнедеятельность южной крысиной блохи Xenopsylla cheopis. Она неактивна и в сильную жару тропического лета, и при высокой влажности, характерной для сезона муссонных дождей с июня по сентябрь. Болезнь приходила и отступала с такой регулярной периодичностью, что время года с декабря по апрель прозвали сезоном чумы.

В чумные сезоны газета The Times of India публиковала отчеты о смертности, которая в такие пиковые годы, каким, например, был 1903-й, составляла более 2000 человек в неделю в самые опасные месяцы – январь и февраль. Эти цифры появлялись на фоне сообщений о том, что статистика сильно занижена и многие жертвы чумы не учтены. Как писал знаменитый врач Алессандро Люстиг, живший в то время в Бомбее,

вести в Индии точный учет заболеваемости невозможно, потому что немало жителей больших городов ведут бродячий образ жизни, обитают на улицах и площадях, не имея крыши над головой хоть на сколь-нибудь постоянной основе. Смертность оценивать еще сложнее, так как трупы нередко бросают в реки и священные водоемы, как того требуют местные обряды, или же сжигают в лесу, не оповещая органы власти, даже если те и настаивают{186}.