Эпоха добродетелей. После советской морали

Следует отметить немаловажную моральную установку, которую, осознанно или нет, культивировало советское воспитание. Это была, условно говоря, партизанско-шпионская мораль с гуманистическим наполнением. Ряд социально значимых норм культивировался таким образом, что они прямо или косвенно связывались с противостоянием враждебному окружению малых социальных групп, то есть существовали «только для своих». Если примеры героизма легко было взять из советской литературы социалистического реализма, то примеры сострадания и понимания другого человека встречались в ней намного реже; поэтому их приходилось брать из произведений, описывающих дореволюционную или иностранную жизнь. Кукулин акцентирует внимание на том, что «в этом случае образцами <…> оказывались дети, действующие во враждебном окружении; это менее значимо для повести „Слепой музыкант“ и важно — для понимания „Детей подземелья“ и „Комнаты на чердаке“. Таким образом, действие „в тылу врага“, как ни парадоксально, оказывалось одним из базовых структурных образцов для усвоения в советской школе конца 1940-х этических норм и навыков общественного поведения»[160]. (Забегая вперед, скажем, что, когда вспоминающий каравелловскую и подобную ей жизнь указывает на специфическое мировосприятие участников РВО[161]: в черно-белых тонах, мы — луч света в темном царстве, вокруг враги, которых надо громить, чувство исключительности и некоторой элитарности и прочее, — это просто доведенные до крайности некоторые из ортодоксально советских воспитательных установок, подразумевающих, что подлинно «человеческие» отношения могут формироваться лишь в малых социальных группах, действующих во враждебном мире.)

Однако следует заметить, что этос высокоморального подпольщика, действующего во враждебном окружении, распространялся и на другие возрастные группы. Об этом свидетельствует, в частности, значение примера «Молодой гвардии», а также то, что разного рода серьезные и несерьезные диссиденты создавали свои организации с этосом подпольщиков, непременно увязанным с чем-то однозначно светлым и высоким.