Эпоха «дворских бурь». Очерки политической истории послепетровской России (1725–1762 гг.)

Бросается в глаза присутствие гвардейских офицеров (42 преображенца, 3 семёновца и 35 кавалергардов), которые явились защитить свою «полковницу» от происков «бояр». Судя по последовательности подписей, кавалергарды и преображенцы подходили отдельными группами и вольно или невольно «прослаивали» остальных челобитчиков (не под впечатлением ли гвардейской активности обер-директор Михаил Павлов оказался настолько усердным, что расписался дважды?). Но, скорее всего, это были те офицеры, на которых заговорщики могли рассчитывать, которые без санкции высших командиров решились прийти во дворец и не испугались открыто высказать своё мнение, что было новым явлением в отношениях гвардии с властью.

Бравые офицеры, как свидетельствуют испанский и французский дипломаты, в первую очередь потребовали возвращения императрице законных прав и бросились к её ногам с криками: «Государыня, мы верные рабы вашего величества, верно служили вашим предшественникам и готовы пожертвовать жизнью на службе вашему величеству, но мы не потерпим ваших злодеев! Повелите, и мы сложим к вашим ногам их головы!»[942] В 1730 г. гвардия сохранила приверженность своей «полковнице», как пятью годами ранее при возведении на престол Екатерины I. Но теперь в событиях участвовало не только гвардейское начальство, но и обер-офицеры. Символично, что среди «восстановителей» самодержавия оказался дед первого дворянина-революционера кавалергард Афанасий Прокофьевич Радищев…

Майор Преображенского полка С. А. Салтыков предложил «обуздать всякого, кто осмелится высказать противное мнение». Вместе с ним своим авторитетом «агитировали» в пользу Анны престарелый боярин-фельдмаршал князь Иван Юрьевич Трубецкой и другая крупная фигура петровского царствования — генерал-лейтенант Иван Михайлович Головин, «главный адмиральский помощник» и любимый денщик императора, умело игравший роль простосердечного и верного слуги.

Что чувствовали представители российской элиты, только что обсуждавшие программы реформ, а теперь просившие о восстановлении самодержавия, мы уже не узнаем — как не узнаем и того, кто из них ставил свою подпись по убеждению, а кто — по «конъектуре» или «за опасностью».

Строго говоря, гвардейцам незачем было буянить и бряцать оружием; само наличие сплочённой группы офицеров было достаточным аргументом для «добровольного» обращения к Анне с просьбой о принятии «самодержавства». И явно не гвардейские служаки составляли как первое, так и второе прошение — их инициировали, обдумывали и сочиняли более грамотные и старшие по чину персоны, в том числе и те, кто ещё недавно выдвигал «конституционные» проекты, и даже автор злой карикатуры на Анну Епафродит Мусин-Пушкин. Часть подписей под вторым прошением, как и под первым, принадлежала группе лиц, участвовавших в составлении «проекта 364-х». Это генералы И. Ф. Барятинский, С. И. Сукин, Г. П. Чернышёв, Г. Д. Юсупов, А. И. Тараканов, А. И. Ушаков; действительные статские советники В. Я. Новосильцев, С. В. Секиотов, М. А. Сухотин, М. Г. Головкин, А. К. Зыбин; тайные советники A. M. Черкасский и Д. А. Шепелев.

Видимо, некоторые из них, как уже говорилось выше, стремились оправдаться при перемене «конъектуры»; неслучайно А. И. Остерман в специальной записке о пожалованиях отличившимся счёл необходимым выделить Г. П. Чернышёва, который себя «особливо радетельным показал».[943] Но под документом появились и фамилии других лиц этого круга, которые первое прошение не подписывали, однако пришли или были вызваны во дворец: генерала М. А. Матюшкина, генерал-майоров С. А. Алабердеева, Л. В. Измайлова, действительного статского советника П. И. Мусина-Пушкина, придворных М. Д. Олсуфьева, А. Н. Елагина, A. M. Апраксина, капитана гвардии А. П. Баскакова. Впервые поставил подпись фельдмаршал И. Ю. Трубецкой. Возможно, составители прошения питали надежду, что императрица, отменив «кондиции» и власть «верховников», всё же разрешит «шляхетству» выбирать сенаторов, губернаторов и президентов коллегий. И уж совсем неопределённо звучало пожелание «форму правительства государства для предбудущих времён ныне уставлять».

Кроме генералов и гвардейцев, в числе «просителей» оказались армейские офицеры (неграмотный майор П. Коркачев, капитаны П. Васьков, Д. Сафонов, А. Брылкин, И. Анненков, поручик Я. Павлов), симбирский воевода Б. Толстой, обер-аудитор Ф. Дурасов, камер-паж С. Баклановский, молодой И. И. Бецкой — незаконнорождённый сын И. Ю. Трубецкого; прочие лица, не указавшие чина и звания и неизвестно как очутившиеся в составе депутации. Все они не имели отношения к предыдущим событиям; можно только предполагать, были ли они случайными людьми, примкнувшими к недовольным, или статистами, повинующимися руководителям этого спектакля.