Эпоха «дворских бурь». Очерки политической истории послепетровской России (1725–1762 гг.)

У опальных были конфискованы вотчины, дома, загородные дворы и, как сообщал указ от имени Анны, «многий наш скарб, состоящий в драгих вещах на несколько сот тысяч рублей».[954] В итоге в ведомство Дворцовой канцелярии перешло почти 25 тыс. душ «бывших князей».[955] За ними тут же выстроилась очередь; многие владения Долгоруковых перешли в руки новых владельцев — Нарышкиных, А. И. Шаховского, А. Б. Куракина, генерала X. Урбановича, С. А. Салтыкова; даже знаменитому шуту Анны, отставному прапорщику Балакиреву достался дом в Касимове.[956] Челобитчики (Г. П. Чернышёв, А. И. Шаховской и др.) прямо просили об «отписных» имениях Долгоруковых и Меншикова; некоторые, как В. Н. Татищев, даже точно указывали количество желаемых «душ» в конкретных уездах.

В 1739 г. на ссыльных обрушилось новое следствие, на этот раз окончательное. Императрица лично утвердила состав суда, приговорившего «бывших князей» к смерти. Осенью этого года «верховники» А. Г. и В. Л. Долгоруковы и бывший фаворит Иван Долгоруков были казнены под Новгородом, а «разрушенная невеста блаженныя и вечно достойныя памяти императора Петра II девка Катерина» заточена в Томский Рождественский монастырь «под наикрепчайшим караулом».[957]

Смена властей и придворных «кумиров» в очередной раз вызвала волну ожиданий, надежд и попыток многих людей разными средствами улучшить или укрепить своё положение. Как в 1725 и 1727 гг., весной 1730 г. на рассмотрение верховной власти хлынул поток челобитных и прошений. В архивной подшивке таких бумаг «о пожалованиях» то и дело встречаются имена участников недавних событий. Старый генерал-лейтенант Ф. Г. Пекин просил об отставке, бригадиры И. М. Волынский и П. Лачинов — о повышении в чин генерал-майора, а фельдмаршал И. Ю. Трубецкой умолял дать ему соответствующую чину «команду». Но особенно много было гвардейских прошений. О чинах, «дворах» и деревнях» били челом поручики С. Г. и Г. Г. Юсуповы, придворный фендрик Н. Ю. Трубецкой, капитан-поручик Замыцкий, поручик Ханыков, подпоручики Дубровин и Шестаков и множество других офицеров и унтер-офицеров.[958]

Офицерам гвардейских полков императрица дала великолепный обед. Затем императрица решила наградить не отдельных лиц (как было после прошлых «революций»), а весь офицерский состав гвардии. До нас дошли черновые бумаги этого дела, которые говорят, что все «лейб-гвардии офицеры просят о пожаловании им за службы в награждение деревень». В ответ власти потребовали собрать сведения о службе и имущественном положении гвардейцев, на основании чего и решался вопрос о награде. Милости последовали, как только были конфискованы имения виновных.

Из заготовленных в Преображенском полку списков следует, что новоиспечённым майорам полагалось от 50 (А. Лукин и В. Нейбуш) до 100 (Д. Голенищев-Кутузов) душ; капитанам — по 40 душ; капитан-поручикам — по 30; поручикам — по 25; подпоручикам и прапорщикам — по 20 душ из «отписных» владений А. Г. и В. Л. Долгоруковых и Меншикова. Награды семёновцам были несколько меньше, поскольку основную роль в недавних событиях сыграли именно преображенцы. Поэтому только майору С. А. Шепелеву были пожалованы 100 душ, а майору М. С. Хрущову и капитану С. Ф. Апраксину — по 50. Остальные капитаны и капитан-поручики получили по 30 душ, нижестоящие чины — ещё меньше. При раздаче, очевидно, учитывались конкретные заслуги каждого лица. Кому-то, как преображенским капитанам А. Т. Раевскому, С. Кишкину и Н. Румянцеву, пожалования увеличили с 40 до 50 душ; другим, как их сослуживцам капитанам С. Пырскому и Ф. Полонскому, уменьшили соответственно до 20 и 15.[959]

Награды иного рода ожидали рядовых. 26 февраля Анна повелела выдать 141 рубль гвардейцам-именинникам и 38 рублей новорождённым солдатским детям. В марте 1730 г. дворяне-рядовые получили возможность отправиться в долгосрочный отпуск до конца года, и в одном Преображенском полку этой милостью поспешили воспользоваться 400 человек.[960]

Особо отличившихся награждали в индивидуальном порядке. Выказавший личную преданность императрице в памятный день 25 февраля преображенский капитан И. Альбрехт стал владельцем 92 дворов в Лифляндии, а капитан И. Посников за неизвестные нам заслуги — 90 дворов. Больше всего, конечно, получили главные участники событий: С. А. Салтыкову пожаловали 800 дворов, а «перемётчику» А. И. Ушакову — 5 00.[961] В среднем же восстановление самодержавия «стоило» казне примерно 30 душ на каждого офицера — это была не слишком большая цена за ликвидацию российской «конституции». Но полковые документы показывают, что для многих гвардейцев, остававшихся беспоместными после 20–30 лет выслуги, даже 30 душ являлись совсем не малой наградой.