Эпоха «дворских бурь». Очерки политической истории послепетровской России (1725–1762 гг.)

На деле раздачи оказались скромнее. Тем не менее новым владельцам достались целые волости из дворцовых земель. Сам канцлер и его жена получили четыре тысячи душ; А. И. Шувалов — две тысячи «по его выбору»; гофмаршал М. М. Измайлов — 1 085, А. П. Мельгунов — 1 000.[1697] Голштинские родственники императора стали российскими фельдмаршалами, А. Н. Вильбуа — генерал-фельдцейхмейстером, Н. А. Корф, И. А. Глебов, П. А. Девиер, П. А. Румянцев и 3. Г. Чернышёв — полными генералами. Н. И. Панин получил чин действительного тайного советника, А. П. Мельгунов — генерал-лейтенанта, Д. В. Волков — действительного статского советника.

Однако несмотря на эти милости, собрать надёжную «команду» Петру III оказалось не под силу. Со смертью в январе 1762 г. П. И. Шувалова влияние его клана пошло на убыль. С упразднением Тайной канцелярии отошёл на задний план брат покойного А. И. Шувалов; а бывший фаворит И. И. Шувалов отправился заведовать кадетским корпусом и должен был, судя по его письмам, просить поддержки у входящего в силу Волкова.[1698]

Не сбылись надежды и других вельмож. Едва успел датский посол Гакстгаузен отметить в донесениях фавор А. И. Глебова и Н. Ю. Трубецкого, как уже через три недели признал, что Трубецкой пребывает «в полном пренебрежении». Глебов остался «хозяином» Сената, но сам Сенат в новое царствование не сумел вернуть себе прежнего значения. Зато Пётр тут же выписал ко двору родственников — дядю, прусского генерала Георга-Людвига Голштинского, и принца Петра Голштейн-Бекского: первый стал командиром Конной гвардии, второй — петербургским генерал-губернатором.

Министры Конференции во главе с канцлером представили императору проект указа о сохранении этого учреждения «на прежнем основании»; но Пётр 20 января упразднил её. Однако документы Конференции остались в руках её бывшего секретаря Д. В. Волкова, и через несколько дней он стал тайным секретарём императора. Пётр III разделил свой Кабинет на «хозяйственное» отделение (его по-прежнему возглавлял А. В. Олсуфьев) и личную канцелярию,[1699] что сделало Волкова одним из самых влиятельных людей нового царствования, однако, по его собственному признанию, не имевшим отношения к «делам придворным и комнатным». Это подтверждает камер-фурьерский журнал, из записей которого следует, что тайный секретарь не сопровождал царя на ужинах — здесь у него были другие советчики. На руководящие посты при дворе выдвинулись приближённые «молодого двора» Л. А. и А. А. Нарышкины, М. М. Измайлов вместе с компанией новых камергеров из числа камер-юнкеров.

Неопределённым осталось положение канцлера М. И. Воронцова. В своих первых докладах он объяснял, что будущая «перемена системы» потребует согласованных действий всех ведомств и с упразднением Конференции эту роль не смогут взять на себя ни Сенат, ни Коллегия иностранных дел.[1700] Но император счёл возможным отказаться от большинства предложенных ему и полезных для нового режима мер. В саму же коллегию император назначил новым членом голштинского министра и камергера Вульфа, а самого канцлера называл «французом», что в устах Петра было скорее ругательством. Срочно был перетасован состав русских дипломатов за границей: в Лондон вместо отозванного А. М. Голицына назначен Г. Гросс из Гааги; но в конце концов ответственный пост занял двадцатилетний племянник канцлера А. Р. Воронцов, тут же пожалованный в камергеры и полномочные министры. Ф. Воейкова в Варшаве заменил Кейзерлинг, И. Остермана в Стокгольме — Э. Миних.[1701]

Однако опытный канцлер оказался прав. В мае 1762 г. Петру III пришлось срочно создавать очередной координационный орган — Императорский совет — и даже предоставить ему право принимать без его участия решения по делам «меньшей важности». Сохранившийся в архиве набросок («План… или росписание учреждаемого вновь при дворе совета») отражает поиски подходящих кандидатур: в список добавлялись на французском языке и вычёркивались (судя по почерку, М. И. Воронцовым) имена контр-адмирала Милославского, генерала М. Н. Волконского, Б. А. Куракина, А. И. Глебова, Р. И. Воронцова.

В итоге из поименованных в черновике в составе совета остались Д. В. Волков, родственники императора Георг Голштинский и Пётр Голштейн-Бекский, возвращённый из ссылки Миних, М. Н. Волконский, бывшие члены Конференции Н. Ю. Трубецкой и М. И. Воронцов, А. Н. Вильбуа. Вошёл туда не названный сначала А. П. Мельгунов, но зато не попали намеченные гетман К. Г. Разумовский, сенатор и отец царской фаворитки Р. И. Воронцов и генерал-прокурор Глебов.[1702] Можно, пожалуй, предположить, что отстранение этих лиц стало одной из причин, толкнувших их на сторону Екатерины.