Эпоха «дворских бурь». Очерки политической истории послепетровской России (1725–1762 гг.)

В марте было запрещено иметь церкви в «партикулярных домах», созданы Коллегия экономии для проведения в жизнь секуляризации и «Воинская комиссия» для преобразований в армии, утверждён новый штат гвардии, запрещено «бесчестно» наказывать солдат и матросов «кошками» и батогами. Предпринимателям-«фабриканам» больше нельзя было покупать крестьян к мануфактурам, но зато введены экономические свободы: подданным разрешено торговать в Архангельске и вывозить из империи хлеб, отменены казённые монополии на торговлю холстом и ревенем и монопольные торговые компании на Каспийском море. С 13-го числа начались заседания вызванных из провинции депутатов для обсуждения нового Уложения.

Но в апреле преобразовательный порыв стих: на смену реформаторским актам пришли распоряжения об истреблении полицией «всех имеющихся в Санкт-Петербурге собак», срочном переименовании полков по именам их шефов и новых мундирах для полковых лекарей и живодёров.

Важнейшие преобразования оказывались не вполне продуманными или урезались в процессе исполнения. «Епакта вольности российских дворян» (так назвал манифест 18 февраля 1762 г. обер-прокурор Сената П. Н. Трубецкой) вышла без «подкрепления» прав материальным обеспечением в виде монополии на заводы и ликвидации купеческого предпринимательства. Эти гарантии предполагались проектом Уложения, составленным комиссией во главе с Р. И. Воронцовым, но были заблокированы составлявшим манифест А. И. Глебовым и его единомышленниками.[1709] Получить «вольность» дворянам на практике было не так-то просто. Дела Герольдмейстерской конторы показывают, что при Петре III отставников по-прежнему определяли на «статскую» службу в качестве воевод. Многим ветеранам было некуда идти, и они просили определить их «для пропитания» к монастырям.[1710]

Манифест о ликвидации Тайной канцелярии предписывал только не принимать свидетельств от «колодников» и не арестовывать оговорённых без «письменных доказательств», но не отменял дел «по первым двум пунктам», о которых по-прежнему полагалось «со всяким благочинием» доносить «в ближайшее судебное место, или к воинскому командиру», или (в «резиденции») доверенным лицам императора Волкову и Мельгунову.[1711]

Объявленный процесс секуляризации не имел механизма реализации: лишь более чем через месяц, 21 марта 1762 г., новый указ предписал создать Коллегию экономии при Сенате и приступить к описанию церковных и монастырских вотчин офицерами. Однако инструкция им была готова только к середине апреля; тогда же стал рассылаться соответствующий сенатский указ, поступивший к монастырским властям только к лету; в итоге до самого свержения Петра III реформа так и не началась.[1712]

Даже важнейшие акты нового царствования составлялись поспешно. Не был обеспечен и контроль над их проведением в жизнь. Это подтверждается составленной уже при Екатерине II сенатской ведомостью об исполненных и неисполненных письменных и словесных указах её предшественника. Согласно этому документу, не «учинёнными» оказались, кроме секуляризационной реформы, указ о понижении пробы серебряных монет, обещанное снижение цены на соль, отмена каторги в Рогервике, распоряжения о полицеймейстерах, о «произвождении в секретари из приказных чинов» и другие повеления императора.[1713]

Некоторые из новых распоряжений приходилось корректировать. Так, указ о свободе торговли хлебом вызвал протест лифляндского губернатора Ю. Ю. Броуна в связи с неурожаем в этой области. Сенат представил доклад, где указывал на невозможность свободного вывоза хлеба из Сибири или экспорта морских «припасов» и оружия в нестабильный Иран, а также на вероятную нехватку холста при заготовках для армии. Некоторые указы отменялись; к примеру, Мануфактур-коллегия осталась в Москве.

Другие царские инициативы, по-видимому, тормозились самим сенаторами, которые предполагали эти акты «предложить впредь к рассуждению», тем более что многие важные указы (об отдаче таможенного откупа, о вольности дворянства, об образовании Государственного банка) издавались без участия Сената. В мае сенаторы уже осмеливались возражать государю — указывали на невозможность немедленного изыскания огромных сумм на войну и ошибочность запрещения покупки меди для монетных дворов в то время, когда намечался массовый выпуск медных денег.[1714] В ответ царь запретил Сенату выступать с толкованием законов.[1715]