Эпоха крестовых походов и ее герои

Зато для энергии Ричарда развертывалось широкое поле. Впоследствии некоторые хроникеры, как и певцы, прославили его поведение в Мессине чуть ли не наравне с подвигами на Востоке. Личное мужество и презрение к опасности никогда не покидали Ричарда. С ничтожным отрядом он разогнал толпу мессинцев, дразнивших его и осыпавших крестоносцев стрелами в их собственном лагере, но, по существу, «трусливых и малодушных». Он придвинул ближе к городу свои галеры и, собрав армию, начал штурмовать стены. Их взятие было делом нескольких часов — ворвавшись в город, победители «наполнили его смертью и пожаром». Впрочем, главное, чем занялись воины Ричарда, как и он сам, был систематический грабеж богатого города.

Ни одна из хроник, в том числе враждебные Ричарду, не высказывает подозрения, что «сицилийская вечерня» могла быть спровоцирована, дабы лучше снабдить крестоносную армию всем необходимым. Но несомненно, происшедшее было в этом смысле как нельзя более на руку предприятию короля Ричарда. Англия, Аквитания, Анжу и Нормандия сделали свой взнос, теперь наступила очередь Италии. Ричард расположился полным хозяином на завоеванной территории. Все укрепления заняты были его людьми, и на башнях водрузили его знамена. Все, что было в городе ценного, перешло во владение армии английского короля.

При этом Ричард проявил полное пренебрежение к своему сюзерену, французскому королю (оправдание этому он видел в подозрительном бездействии Филиппа и его попустительстве в отношении мессинцев), тем самым нарушив договор, по которому любая добыча должна была делиться пополам. Это вызвало протест со стороны Филиппа, на который, впрочем, Ричард дал резкий ответ. Затем, однако, Филиппу все-таки удалось добиться того, чтобы до прибытия Танкреда город считался под охраной обоих государей и французские знамена были водружены рядом с английскими. Мир, торжественно заключенный королями, был подтвержден присягой в присутствии их вассалов, которые закрепили его своей клятвой. Он — в очередной раз — устанавливал «дружбы», взаимную поддержку и обязательство равного дележа в будущем всех трофеев.

От Танкреда вопреки посредничеству Филиппа Ричарду не удалось добиться осуществления всех своих притязаний. Он вынужден был удовлетвориться освобождением сестры и выплатой 40 тысяч унций[25] золота, из которых впоследствии по праву «дележа добычи» Филипп-Август выжал четвертую часть. Во всяком случае, из мессинского предприятия Ричард выходил с богатой казной.

Здесь же получили наконец свое разрешение так долго тревожившие придворную Европу галантные похождения Плантагенетов. Намереваясь навсегда покончить со своими обязательствами в отношении Аделаиды, тем более что у него уже несколько времени тянулся новый, сильно увлекавший его роман с наваррской принцессой Беранжерой («это была благонравная девица, милая женщина, честная и красивая, без лукавства и коварства... Король Ричард очень любил ее; с того времени, как был графом Пуатье, он томился по ней сильным желанием»), Ричард предложил формальное расследование вопроса о девственности Аделаиды, грозя представить свидетелей ее связи с Генрихом II. Вероятно, угроза представлялась обоснованной, поскольку Филипп проглотил это унижение и, получив в качестве отступного золото и отказ Ричарда от приданого уже бывшей невесты, признал себя удовлетворенным.

Ничто не мешало более дальнейшему движению «божьих воинов»; к тому же, надо признать, рядовым крестоносцам свары королей уже достаточно надоели и в их рядах начало проявляться некоторое недовольство. Дружественный Ричарду Амбруаз сообщает, будто Ричард «не удостаивал входить в долгие пререкания с другим королем» в тех случаях, «когда тот поднимал такой шум». Но он признает, что «много было тут сказано глупых и оскорбительных слов». «Все эти глупости не станем заносить в наше писание...» — добавляет он. Март был на исходе. На море дул благоприятный ветер Филипп, прихватив золото, полученное за позор сестры, отправился первым на небольшой, закупленной в Генуе флотилии. Две недели спустя после него двинулся на восток и Ричард. Амбруаз сообщает:

«Король больше не хотел терять времени. Он побудил войти в море своих баронов, свою милую и с нею свою сестру, чтобы они взаимно поддерживали друг друга, посадив с ними на большой “дромон” — грузовое судно — множество рыцарей. Этот корабль он пустил вперед, указав ему грести на восток. Но быстрые и подвижные “энеки” выехали только после того, как король пообедал. Тогда-то в порядке отчалил чудесный флот. Была среда Страстной недели, когда он покинул Мессину, отправляясь на службу Богу и во славу Ему.

В эту неделю, когда Христос так много выстрадал ради нас, нам также пришлось перенести немало опасностей и бессонных ночей. Но Мессина, где теснилось столько кораблей, воистину может гордиться: ни в один из дней, сотворенных Богом, такой богатый флот не покидал ее гавани...