Эпоха крестовых походов и ее герои

Робер Гвискар[57], как и Вильгельм Завоеватель, признал себя вассалом римского первосвященника. В путях и целях могучего разлива французского феодализма нельзя не заметить направляющей руки церкви. XI век дает картину замечательных ее усилий к организации и широкому объединению сил, построенному на моральном базисе. Определенно намечается поток общественного мнения, который ведет церковь к очищению и реформе. Очаги реформы сперва представляются блуждающими огнями, вспыхивающими здесь и там: то в Риме, то в отдаленных монастырях Италии и Франции. Но пока сам римский престол не был освобожден от разлагающих, феодализирующих течений, зарождающиеся стремления не имели возможности развиться. Но вот в 1049 году папой становится Лев IX, и в нем рассеянная энергия реформаторских порывов встретила поддержку. И если часто в епископате она встречает сопротивление, то монашеский мир в большинстве своем становится опорой реформ. Аббатства изымаются из-под власти местных епископов и попадают в прямое распоряжение папства. Вскоре они концентрируются вокруг одного руководящего ядра, когда аскетов, идеалистов и реформаторов всего латинского мира начинает притягивать Клюнийская обитель.

Если она так быстро завоевала исключительную популярность, если в несколько десятилетий, точно колосья в урожайную пору, всюду выросли десятки клюнийских монастырей и в них теснились густые ряды прозелитов, это значит, что она удовлетворяла какой-то глубокой и настойчивой потребности современного ей мира. Частью этой потребности было желание в век сурового быта, притягивавшего внимание к грубому и внешнему, найти источник, питающий внутреннюю жизнь души. Но было и другое влечение — в век разделения и изолированности примкнуть к широкому социальному объединению, почувствовать себя членом братства, которое переступило бы границы сеньорий и противопоставило свое единство их раздроблению. Вожди Клюни уловили и сумели дать выражение этим устремлениям. Они создали корпорацию, раскинувшуюся по всему тогдашнему католическому миру и прочно спаянную, способную действовать быстро, под импульсом одной повелительной воли отца-аббата.

Эта единая воля Клюни находилась в гармонии с центральной волей католического мира. Строго централизованная, с фактически монархическим управлением, Клюнийская конгрегация, независимая от светских и местных духовных властей, была мощным орудием в руках папства как в укреплении его власти в церкви, так и в борьбе за независимость от светской власти. Задолго до момента, когда клюнийские монахи будут избираться на верховную кафедру церкви, Клюни и Римская курия непрерывно и согласно общались. И не было ни одного католического прелата, который сделался бы столь усердным гостем курии, как клюнийский аббат. Клюнийские монахи стали духовниками французских королей и германских императоров.

Правда, клюнийцы не были так подвижны, как их будущие преемники в воздействии на католическую душу — странствующие ордена XIII века. Они не превратили, в отличие от своих последователей, в главную арену своей деятельности городские площади и большие дороги. Они относительно мало выходили из монастырей и относительно мало проповедовали. Но мир, в который они еще не решались идти, — сам пошел к ним, а они проявили широкое гостеприимство. Странствующий Запад скоро привык к дорогам, которые вели из одной клюнийской обители в другую, люди шли на свет их окон, словно на свет маяков. По этим дорогам двигались паломники, посольства и просто путники, передавались вести и указы. И по ним впоследствии прошел, горячо поддержанный Клюни, передававшийся из уст в уста призыв к крестовому походу. Аббатство Флёри стало своеобразным политическим клубом в течении Луары. Аббатство Гиршау держало в своих руках нити общественного мнения, а зачастую и народных движений Рейна.

Влияние Клюни проявилось, впрочем, не только в неопределенном рассеянии религиозной энергии, но и в создании «союзов мира», общее руководство которыми взяли на себя папы. Заменяя государство, которого не существовало, церковь стремилась к обузданию насильнических инстинктов благородного класса, для которого война была развлечением. Смысл «союзов мира» был в том, чтобы оградить от бед, которые несли частные войны феодалов, определенные категории лиц. Каждый вступавший в такой союз давал обет исполнять его установления и подтверждал прочность обета клятвой, собственноручной записью, выдачей заложников. В церковные праздники, постные дни и периоды сельских работ люди, поставленные под покровительство церкви, защищались «Божьим миром», нарушение которого каралось церковным отлучением, а впоследствии — мирскими законами. Неприкосновенность также обеспечивалась родным и имуществу паломников, которые отправились к святым местам, и воинам, воюющим за Божье дело.