Эпоха «остранения». Русский формализм и современное гуманитарное знание

В подсчетах, предпринятых в рамках этой работы, частеречная принадлежность всех слов понималась по возможности буквально; все транспозиции, вроде субстантивации прилагательных, констатировались только в надежных случаях; все вторичные сращения, вроде вводных слов, рассматривались аналитически, поэлементно, а элементы, в свою очередь, по их исходной, буквальной частеречной принадлежности. Впрочем, общая доля всех этих спорных случаев не превышала один процент материала, и, будь принято какое-либо альтернативное решение, оно не слишком бы изменило итоговые показатели.

Гораздо более принципиально следующее решение. Для того чтобы, во-первых, но отнюдь не в главных, упростить процедуру подсчета, а во-вторых и в-главных, чтобы подчеркнуть и обнажить принцип игры с нулевой общей суммой, когда увеличение доли одного класса неизбежно сопровождается снижением доли остальных классов, всех или некоторых, был избран метод подсчета не по количеству слов, а по количеству слогов, занимаемых ими. Скажем, в онегинской строфе 118 слогов; если субстантивами занято 48, на долю глаголов, адъективно-адвербиальных и служебных слов остается 70 слогов и т. д.

Представляемые подсчеты основаны на корпусе из ста русских поэтических текстов XVIII–XX веков, шестидесяти двух поэтов от Ломоносова до Бродского[346]; автор исследования стремился составить репрезентативную выборку, на материале в сто текстов представляющую как бы саму русскую лирику в ее средоточии (это, кстати говоря, небезразлично для начального этапа работы: если некоторые закономерности работают на подобной сердцевине поэтической традиции, это уже что-нибудь да значит). В подобранном корпусе должны были бы встречаться тексты большого объема и миниатюры, образцы всех эпох в пределах выбранной и различных жанров, тексты, написанные различными размерами (в итоге 45 ямбических, 21 хореическое, 13 трехсложниками и 21 другими формами стиха). Было установлено только два фильтра: на явные грамматические эксперименты, что оправдано, так как изучается именно усредненная точка отсчета, и на тексты с обилием пространных рефренов, снижающих грамматическую репрезентативность текста – первое не пустило в корпус «Шепот, робкое дыханье…» Фета, которому бы иначе там быть, и все отчетливо авангардные тексты заумного типа.

Последняя оговорка касается того, что хотя все перепроверялось не по разу, всегда возможны и различные трактовки тех или иных форм, и некоторые минимальные сбои в подсчетах. В силу специфичности принимаемой грамматической классификации все подсчеты велись вручную.

Таблица 1. Данные по 100 стихотворениям (Syll. – общее количество слогов в стихотворении; S, V, A, X – общее количество слогов четырех морфологических классов; %S, %V, %A, %X их доля в процентах)

продолжение следует

продолжение следует

продолжение следует

Главным итогом представляется чрезвычайная солидарность окончательных данных. Безусловно, сто стихотворений дают достаточно разнообразную картину. Однако, во-первых, данные пространных текстов, включенных в материал, несравненно более единообразны. Данные подкорпусов еще более единообразны. Так, например, сотня может быть разбита на 4 четверти по 25 текстов: от Ломоносова до Тютчева, от Лермонтова до раннего Блока, от зрелого Блока до Есенина и Ходасевича, и поэты, чья зрелость пришлась на послереволюционные годы, – все четыре группы дают итоги, отличающиеся не более чем на процент. Как кажется, это неожиданный и по-настоящему отрадный результат: едва ли априорно можно было предполагать, что удастся найти в грамматике поэтического текста настолько четкие константы. Результаты представлены в краткой таблице.

Таблица 2. Доли четырех морфологических классов в обобщенных данных и по некоторым отдельным пространным текстам

Необходимы по крайней мере два комментария. Первый касается соотношения разнообразия поэтической ткани в отдельных текстах и фрагментах и унификации итоговых данных. Действительно, всегда можно указать на грамматически маркированные, девиантные тексты; они обнаруживаются и в обсуждаемом материале; но явное большинство текстов лишь ненамного отклоняется от средних показателей. Расположив тексты по доле субстантивов, можно увидеть, что в двух средних четвертях колебание охватывает промежуток от 39,4 до 44,6 %, то же для глаголов – от 17,8 до 24,4 %. По-видимому, дело в следующем: на небольшом объеме нащупываемая грамматическая закономерность просто не всегда успевает сбыться, но если взять ряд текстов или текст большого объема, то данные будут все более последовательно приближаться к средним. Особенно эффектно наблюдать это на материале пространных текстов, в которых варьируются разные грамматические типы организации, как будто всегда преследуя цель вернуться к грамматически нейтральному соотношению разных морфологических классов.