Эпоха сериалов. Как шедевры малого экрана изменили наш мир

В этом смысле волшебная страна, царство духов, параллельный мир все равно остаются недосягаемы. Эти края можно увидеть, в них можно побывать, но рано или поздно героям необходимо сделать выбор в пользу той или этой реальности и либо вернуться в повседневность, либо остаться по ту сторону, то есть так или иначе покинуть этот мир. В «Безобразной невесте» Шерлок долгое время пребывает на грани сна и яви, сначала неосознанно, потом уже сознательно, однако в какой-то момент внутренний голос, воплотившийся в Уотсоне, говорит – «теперь надо просыпаться». Уотсон утверждает это не столько как друг и партнер, сколько как автор нарратива, внутри которого и существует этот викторианский Холмс. Момент ясности и видения обоих миров – в случае Шерлока, во время полета над водопадом – открывается лишь в короткий миг перехода из одного состояния в другое, как, например, в «Принце Каспиане» Льюиса:

И наступил момент, который трудно описать, потому что детям казалось, что они видят три мира одновременно. Один был устье пещеры, открытой в ослепительную зелень и синеву острова в Тихом океане, где должны были появиться все тельмаринцы, когда пройдут через Дверь. Вторым была поляна в Нарнии, лица гномов и зверей, глубокие глаза Аслана и белые полоски на щеках барсука. Третьим (который быстро поглотил два других) была серая, посыпанная гравием поверхность платформы загородной станции, и скамейка с багажом, где они все сидели <…>⁴.

О постепенном продвижении к состоянию такой ясности рассказывает знаменитый «Золотой горшок» Гофмана – прямой предок описываемых нами сериалов. В этой повести студент Ансельм, разочаровавшись в повседневной жизни, стремится к идеальному миру поэзии. Встретив таинственного архивариуса, а на самом деле – духа огня Саламандра, Ансельм становится его учеником-подмастерьем и одновременно влюбляется в его дочь Серпентину – зеленую змею. На протяжении практически всей повести герою все в большей степени открывается мир духов, пока наконец он полностью туда не переходит. Финальная сцена разворачивается в видении, явленном Саламандрой рассказчику, – Ансельм и Серпентина в волшебной Атлантиде.

«Золотой горшок» был опубликован в 1814 году, во время, когда по Европе прошла уже вторая волна интереса к месмеризму, или магнетизму, – практике, во многом предвосхитившей медицинский гипноз. После того как его основатель – Франц Месмер – был дискредитирован Французской академией наук, магнетизм был сильно переработан и переосмыслен его последователями (Делез, Клюге, Кизер, Вольфарт и др.), превратившись из медицинской практики в духовную, ставшую в некотором роде религией того времени⁵. Сам Горфман хорошо знал как непосредственных учеников Месмера, так и его более отдаленных последователей. Известно, что Гофман неоднократно посещал магнетические сеансы в Бамберге⁶ и дружил с доктором Корефом, лидером немецкого месмеристского движения⁷. И поэтому не удивительно то, что «Золотой горшок» также может быть переосмыслен как постепенный переход от бодрствования к магнетическому сну. В одном из исследований отмечается, что сюжет «Золотого горшка» фактически воспроизводит шесть стадий магнетического сна, описанного доктором Клюге – еще одним практиком магнетизма⁸. Согласно этому описанию, именно столько стадий проходит человек, погружаясь в транс, позволяющий ему видеть, наряду с материальным миром, и мир духов. Самая высшая – стадия ясности – выводит человека за пределы физической реальности. У Гофмана Ансельм начинает этот путь, когда ему открывается видение серебристых змеек и слышится звон стеклянных колокольчиков, обозначающий вход в транс (Месмер часто играл на гармонике, чтобы загипнотизировать своих пациентов). И далее, сомнамбулическое состояние Ансельма все более углубляется, вплоть до финала, когда он попадает в блаженную область Атлантиды, приравнивающейся к шестой и последней стадии магнетического сна, на которой человеку становится внятна и ясна гармония сфер⁹.