Читаем Эпоха викингов. Мир богов и мир людей в мифах северных германцев полностью

Эта религия викингов была построена на древнем фундаменте; что касается формы, то ее создатели сторонились нововведений. В мифах об Одине мы видим ряд повторяющихся сюжетов: нескончаемое пиршество в королевских палатах, возвеличивание поэзии, появившейся благодаря Одину, похитившему мед Суттунга, любовные похождения, нередко скандальные, – куда бы мы ни посмотрели, везде встречаются освященные в веках элементы ритуала и драмы. И все-таки все изменилось. С изменением ритма и общего строя жизни появилась новая гармония. Когда мысли и чувства, а также деяния уравновешивают друг друга, они могут приобрести странный тон, даже более странный, чем может породить любая революционная доктрина. В жизни викингов сражение и честь представляли собой главные ценности существования, как это было в старину, но теперь они превратились в правила и принципы жизни, управляющие Вселенной: благодаря своей жизни и смерти воин, или человек меча, вносил свою лепту в формирование судьбы Вселенной.

Поэзия века викингов наполнена громом войны и грохотом щитов, освещена заревом горящих городов. Но громогласный самовосхваляющий гимн Одина, воспевающий красоту войны и величие смерти, когда ее встречают мужественно, несет в себе отзвук трагедии и печали. Люди, подхваченные вихрем века завоеваний, иногда останавливались, пораженные ужасом при виде разительных перемен – и в мире, и в сознании людей, – вызванных яростной борьбой за власть и славу. В длительных походах и особенно поселившись на новых землях, люди отрывались от своих корней и привычного окружения; они объединялись в братство, которое зачастую брало верх или, по крайней мере, накладывало нагрузку на обязательства родства. В стремлении к главенству братья впали в раздор, что могло привести к разрыву оков фрита. Тевтон не мог найти слов, сильнее выражающих его смятение и крайнее отчаяние, чем слова из стихов «Вёлуспы»: «Братья начнут / биться друг с другом, / родичи близкие / в распрях погибнут».

На чувстве родства зиждутся нравственные устои, и, если корень всех добродетелей отравлен, исчезает и воля к сохранению чести. Когда братья воюют между собой, наступает не только век мечей и секир, но и век волков, как сказано в «Вёлуспе»: «Тягостно в мире, / великий блуд, / век мечей и секир, / треснут щиты, / век бурь и волков / до гибели мира; / щадить человек / человека не станет». Моральное разложение поражает самый корень жизни, а жизнь вне фрита невозможна, за его пределами нет ни духовной радости, ни радости от обладания материальными благами. Век войны превращается в век бурь, век уничтоженных урожаев, век морозов и зим, длящихся год напролет.

В произведениях, прославляющих войну и почетную смерть в бою, как мерило человеческой доблести, нельзя не уловить тревожную ноту. Когда судьба разражается бурей, весь мир сотрясается под ударами молний. История смерти Бальдра, как она излагается исландцами, была поэтическим творением, порожденным трагическим настроем эпохи викингов. Мир окутывает зловещий, роковой мрак, проистекающий из центральной сцены трагедии, в которой боги стоят вокруг тела их родича, не в силах произнести ни слова. Чудовищное злодеяние (nidingsverk) – кровь, пролитая внутри клана, – отбрасывает тень надвигающейся беды на дом и род; здесь же, в мире богов, тень столь велика, что погружает весь мир во тьму смерти.

История Бальдра основана на древнем мифе. Он изобилует чертами легенды, достаточно ясными, чтобы подтвердить гипотезу, что он был создан на основе жертвенной драмы, возможно похожей на ритуал Фрейра, изложенный Г. Некелем в его книге о Бальдре[153], но мы не в силах реконструировать оригинальную форму и содержание легенды. Безымянный поэт эпохи викингов погрузил этот вопрос в свой собственный опыт и трансформировал миф в поэму с определенной целью. Сосредоточив сцены вокруг идеи божественного гнева и бессилия богов – «язык перестал слушаться асов, и не повиновались им руки, чтобы поднять его», – он превратил драму плодородия в поэтический символ, подразумевающий, что путь истории неизбежно ведет к Судному дню.

Автор поэмы о Бальдре не был одинок в те смутные времена. Литература эпохи викингов доказывает, что и другие умы обладали всеобъемлющим взглядом на историю как на эсхатологическую драму, кульминацией которой является вселенская катастрофа, а завершением – заключение договора между богами и силами зла. В свете этой мысли раскрывается судьба – или воля Одина, – демонстрируя далекоидущие планы. Бог всматривается в будущее и читает знаки на горизонте; он знает, что судьба мира будет зависеть от обширности его рядов, когда они выйдут на бой с волком и порождениями тьмы. В основе его замысла лежит тщательно продуманный план. Он побуждает земных владетелей действовать, вне зависимости от их личных целей и устремлений. Он ведет их на поле смерти, совсем не думая об их дружбе и вражде. Его цель – заполнить Вальхаллу лучшими людьми.

Перейти на страницу:

Все книги серии Всемирная история (Центрполиграф)

История работорговли. Странствия невольничьих кораблей в Антлантике
История работорговли. Странствия невольничьих кораблей в Антлантике

Джордж Фрэнсис Доу, историк и собиратель древностей, автор многих книг о прошлом Америки, уверен, что в морской летописи не было более черных страниц, чем те, которые рассказывают о странствиях невольничьих кораблей. Все морские суда с трюмами, набитыми чернокожими рабами, захваченными во время племенных войн или похищенными в мирное время, направлялись от побережья Гвинейского залива в Вест-Индию, в американские колонии, ставшие Соединенными Штатами, где несчастных продавали или обменивали на самые разные товары. В книге собраны воспоминания судовых врачей, капитанов и пассажиров, а также письменные отчеты для парламентских комиссий по расследованию работорговли, дано описание ее коммерческой структуры.

Джордж Фрэнсис Доу

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / История / Образование и наука
Мой дед Лев Троцкий и его семья
Мой дед Лев Троцкий и его семья

Юлия Сергеевна Аксельрод – внучка Л.Д. Троцкого. В четырнадцать лет за опасное родство Юля с бабушкой и дедушкой по материнской линии отправилась в Сибирь. С матерью, Генриеттой Рубинштейн, второй женой Сергея – младшего сына Троцких, девочка была знакома в основном по переписке.Сорок два года Юлия Сергеевна прожила в стране, которая называлась СССР, двадцать пять лет – в США. Сейчас она живет в Израиле, куда уехала вслед за единственным сыном.Имея в руках письма своего отца к своей матери и переписку семьи Троцких, она решила издать эти материалы как историю семьи. Получился не просто очередной труд троцкианы. Перед вами трагическая семейная сага, далекая от внутрипартийной борьбы и честолюбивых устремлений сначала руководителя государства, потом жертвы созданного им режима.

Юлия Сергеевна Аксельрод

Биографии и Мемуары / Публицистика / Документальное

Похожие книги

Эра Меркурия
Эра Меркурия

«Современная эра - еврейская эра, а двадцатый век - еврейский век», утверждает автор. Книга известного историка, профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина объясняет причины поразительного успеха и уникальной уязвимости евреев в современном мире; рассматривает марксизм и фрейдизм как попытки решения еврейского вопроса; анализирует превращение геноцида евреев во всемирный символ абсолютного зла; прослеживает историю еврейской революции в недрах революции русской и описывает три паломничества, последовавших за распадом российской черты оседлости и олицетворяющих три пути развития современного общества: в Соединенные Штаты, оплот бескомпромиссного либерализма; в Палестину, Землю Обетованную радикального национализма; в города СССР, свободные и от либерализма, и от племенной исключительности. Значительная часть книги посвящена советскому выбору - выбору, который начался с наибольшего успеха и обернулся наибольшим разочарованием.Эксцентричная книга, которая приводит в восхищение и порой в сладостную ярость... Почти на каждой странице — поразительные факты и интерпретации... Книга Слёзкина — одна из самых оригинальных и интеллектуально провоцирующих книг о еврейской культуре за многие годы.Publishers WeeklyНайти бесстрашную, оригинальную, крупномасштабную историческую работу в наш век узкой специализации - не просто замечательное событие. Это почти сенсация. Именно такова книга профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина...Los Angeles TimesВажная, провоцирующая и блестящая книга... Она поражает невероятной эрудицией, литературным изяществом и, самое главное, большими идеями.The Jewish Journal (Los Angeles)

Юрий Львович Слёзкин

Культурология
Изобретение новостей. Как мир узнал о самом себе
Изобретение новостей. Как мир узнал о самом себе

Книга профессора современной истории в Университете Сент-Эндрюса, признанного писателя, специализирующегося на эпохе Ренессанса Эндрю Петтигри впервые вышла в 2015 году и была восторженно встречена критиками и американскими СМИ. Журнал New Yorker назвал ее «разоблачительной историей», а литературный критик Адам Кирш отметил, что книга является «выдающимся предисловием к прошлому, которое помогает понять наше будущее».Автор охватывает период почти в четыре века — от допечатной эры до 1800 года, от конца Средневековья до Французской революции, детально исследуя инстинкт людей к поиску новостей и стремлением быть информированными. Перед читателем открывается увлекательнейшая панорама столетий с поистине мульмедийным обменом, вобравшим в себя все доступные средства распространения новостей — разговоры и слухи, гражданские церемонии и торжества, церковные проповеди и прокламации на площадях, а с наступлением печатной эры — памфлеты, баллады, газеты и листовки. Это фундаментальная история эволюции новостей, начиная от обмена манускриптами во времена позднего Средневековья и до эры триумфа печатных СМИ.В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

Эндрю Петтигри

Культурология / История / Образование и наука