Эпоха XX съезда: международная деятельность А. И. Микояна в 1956 году

А вот, например, еще одна оценка происходившего в Пекине в сентябре 1956 г. Спустя почти два года по его завершении, когда уже состоялась вторая сессия VIII съезда КПК, Мао Цзэдун во время беседы с Хрущевым в Пекине 31 июля 1958 г. заявил, что Микоян вел себя тогда предвзято, а пропорции «хорошего» и «нежелательного» в его речи определил в пропорции 9 к 1. Тон речи Микояна якобы был «несколько поучительным», в ней «было нечто похожее на отношение отца к сыну», а поведение «несколько высокомерным, вроде ревизора»[452].

Так кто же был на самом деле Микоян в сентябре 1956 г. – «мышка» перед «мудрым котом-стратегом» Мао Цзэдуном или же «высокомерный ревизор»? Как нам представляется, ни того, ни другого не наблюдалось. Микоян, несомненно, знал себе цену и обладал чувством самоуважения. Потому вряд ли он мог себе позволить унижаться перед Мао Цзэдуном, как следует из содержания мемуаров Мухитдинова. Но, с другой стороны, понимая важности момента, вряд ли он стал себя так вести с Мао Цзэдуном, как тот описывал Хрущеву. И вообще, как Мао Цзэдун, не зная русского языка, мог уловить такие нюансы речи у политика, к тому же говорившего с заметным кавказским акцентом?

На наш взгляд, Мухитдинов, задним числом, пользуясь тем, что к моменту написания им мемуаров он остался единственным, кто мог оставить свои воспоминания о поездке в КНР и КНДР, методом полуправды, с многочисленными неточностями и даже умышленными искажениями увиденного и услышанного, попытался принизить роль Микояна, который, видимо, в тот период относился к нему не столь уважительно, как ему хотелось. Особенно если сравнивать отношение Микояна к Рашидову. Микоян, например, в марте-апреле 1956 г. находился с ним в длительной зарубежной поездке по азиатским странам[453].

Статус Рашидова в тот момент в советской табели о рангах был ниже статуса Мухитдинова, что, вполне вероятно, могло его лично задеть и, спустя многие годы, он решил таким своеобразным образом Микояну «отомстить», представив его (спустя много лет после кончины) в не совсем выгодном свете.

Приложение 2

Переводчик Мао Цзэдуна Ши Чжэ[454] о своем восприятии Микояна в дни работы VIII съезда КПК[455]

17 сентября Микоян выступил с приветствием. Оно не было похоже на выступления представителей других братских партий, которые воспевали дружбу и главным образом славили успехи революции Китая, потому что Микоян отвел довольно много места прославлению успехов КПСС, Октябрьской революции, роли победы в антифашистской войне, считая, что движущая сила революций в Западной Европе берет начало в России, что центром революции является Россия и т. п. В своей речи он даже считал, что каждый шаг и каждый успех КПК приходит «на основе опыта СССР». Я верю, что если бы Сталин был жив, он ни в коем случае не допустил бы такой речи, когда себя ставят над всеми.

Этот метод КПСС, то есть такого рода великодержавность, проявился не только в выступлении Микояна, но и в отношении к братским партиям. (…)

Далее Ши Чжэ написал еще об одном эпизоде, связанном с беседами Микояна с Мао Цзэдуном, исходя из содержания которого возникает подозрение, что речь идет не о сентябре, а об апреле 1956 г., когда они как раз и обсуждали вопросы истории КПК, а также историческую роль Коминтерна. Скорее всего, память подвела переводчика Мао Цзэдуна и две встречи у него превратились в одну.