Эпохи Айры. Книга первая

Хижина была очень старой, но даже в лучшие годы ее стены не видели богатого убранства. Хозяин дома явно был аскетом, это проявлялось в жестких кроватях, скудном набором посуды и жалким подобием очага. Сквозь грязные стекла крошечных окон в пыльные комнаты пробивались тусклые солнечные лучи, освещая щербатый пол. Испуганные неожиданными гостями пауки, забились в углы своих ловушек и, неспешно перебирая шелковые нити, ждали часа своего одиночества. От ветра, пробиравшегося в дом сквозь многочисленные щели, дом стонал, выл и тяжело дышал. Страшно представить какой холод стоял в доме зимой, когда убогое пламя крохотного очага, сражаясь со сквозняками, цеплялось за жизнь, жадно пожирая хворост.

Любой другой мог сказать, что эта была хижина бедняка, но Цефея, усевшись на ветхую кровать, болезненно скрипнувшую реями, с интересом оглядела стены комнаты, бревенчатый потолок и покосившиеся окна. Хранящая улыбнулась.

В этом доме ей было уютно, потому как в нем царил спящий дух жизни. Запах смолистого дерева, полыни и мяты смешивались в чудесный аромат, навевающий мысли о хижинах Хильмарии, в которых жили мудрые травники и молчаливые знахари. Она так много читала о жизни на далеких материках, представляла крохотные дома их жителей и теперь, кажется, была одной из них. Трели птиц, шелест листвы и тихие поскребывания полевых мышей под полом были духом этого дома — незримым, но ощутимым. Когда же настала ночь, Цефея долгое время не решалась уснуть, прислушиваясь к миру, за окном и не веря, что она в любой миг может перешагнуть порог дома. Она жадно напитывалась счастьем, который, должно быть, испытывает лишь дитя, впервые оказавшееся в новом месте.

Глава восьмая

Началось обучение. Изматывающие дни тренировок, долгие часы уроков потянулись бесконечным караваном однообразных дней.

Эниф был строгим, непоколебимым учителем, требующим беспрекословного подчинения приказам. Тренировки с ним проходили в яростных сражениях с голосами, среди вспышек, всполохов и криков. Хранящая боролась с наставником забыв о слабости и робости. Несомненно, Эниф был впечатлен способностями своей ученицы. Избранница Рагнарека не раз замечала на себе изучающий, пронзительный взгляд его серых глаз. В эти мгновения Цефея невольно благодарила Рагнарека, когда-то обучившего ее азам управления голосами, но для Энифа этого было мало и каждую тренировку наставник «выжимал» Хранящую до предела.

Потоки голосов были спасительным оружием в руках сильных духом, но наказанием для слабых и робких. Во многом сила Хранящего зависела от веры избранника в Перворожденного. Зная об этом, наставники, обучавшие юных Хранящих в Имперской Академии, посвящали вступительную лекцию беседам о вере. Обыкновенно эти лекции начинались примерно такими словами: «Основа сил Хранящего — его вера в своего Перворожденного. Верой питаются Перворожденные, которые, как известно — источники силы для Хранящих. Представьте только, как жалкая частичка дарованных возможностей преображает слабых смертных в могущественных Хранящих. Эта сила превосходит сильнейших магов и войнов Айры. Смертный принимает дар, соглашаясь на жизнь Хранящего и с этой минуты он и его Перворожденный становятся единым целым. Союз этот не рушим даже смертью».

Цефея услышала однажды в разговорах друзей упоминание об отверженных. Она знала, что в мире Перворожденных существуют не только верные слуги богов, но и избранники, добровольно отказавшиеся от применения своих способностей. По неизвестным Цефее причинам отверженные были для смертных воплощением чего-то низменного и отвратительного. К ним относились как к грязным язычникам, болтливым цыганам и невежественным шаманам, продававшим редчайший дар за благословение тотемных животных. Отверженных боялись, презирали и обходили стороной, словно они были заражены проказой. Отношение Хранящих к отверженным было ничуть не лучше и, быть может, избранники Перворожденных были лишены предрассудков, свойственных смертным, Хранящие не трудились прикрывать брезгливость и ненависть личинами безразличия или, на худой конец, жалости. Отверженных ненавидели и презирали все, не разменивая свои чувства на сопереживание.

Цефея однажды спросила Рубина об отверженных и он, некоторое время раздумывая над вопросом, молчал. Избранник Файро не желал навязывать Хранящей своего мнения и потому медлил с ответом.

— Я говорил тебе ранее, — вздохнул Рубин, после паузы. Он отложил меч и точильный камень в сторону, готовясь к непростому и долгому разговору. — Род Хранящих постепенно вымирает. С каждым годом нас становится все меньше… Никто не желает жертвовать жизнью счастливого смертного ради общего блага и служению Перворожденному. Потому и появляются отверженные. Слабость духа, подчинение горю сбивают их с пути, они теряются в собственных догадках и заблуждениях, а вскоре вовсе уходят в забвение.

— Ты жалеешь их?