Эпохи Айры. Книга первая

Харис слушал отца и вспоминал, как терпелива, бесстрашна была его мать. Не страшась заразиться, она промывала раны больных чумой и сражалась за жизнь каждого хильмарийца. «Взгляни на этих больных, — говорила она каждый раз, когда Харис пытался забрать ее домой, — каждого их них кто-то любит и молиться о спасении его жизни. Быть может, им смогу помочь лишь я, а ты желаешь забрать меня, лишив их последней надежды». Душа Хариса, терзаемая муками горя, обратилась к разрушению и сила, непривычно могущественная для мальчика его лет, подчинилась велениям юного сердца.

Прошло несколько месяцев и чума, наконец, вдоволь насытившись тысячей жертв, отступила. Однако, воры все еще продолжали разграблять дома в Хоэле и поместье рода Инар не стало исключением. Харис проснулся глубокой ночью, разбуженный непривычным шорохом, доносившимся с кухни.

Мальчик бесшумно спустился по ступеням и увидел двух воров, поспешно закидывающих в необъятные мешки столовое серебро. Тогда, самонадеянность Хранящего вспыхнула в нем с небывалой силой. Подозвав голоса, мальчик вступил в бой с незваными гостями, но взрослые мужчины, не испугавшись мальчишки, дали отпор. Как бы отважно Хранящий не сражался с непрошенными гостями, он оставался неопытным мальчиком, впервые столкнувшимся с противником. Вскоре Харис был загнан в угол и лишь вовремя подоспевший Ахерон спас мальчика от смерти. Отец велел Харису бежать, но мальчик, ослушавшись приказа, остался. Приняв еще одну попытку победить врага, он сражался еще более яростно. Переполняемый гневом, Харис крушил все вокруг, едва не задевая сгустками пламени своего отца. Когда силы были на исходе, мальчик толкнул обидчика в шкаф. Послышался грохот и три больших кувшина, заполненных свежим маслом, расплескались по кухне. Пропитанные им одежды вора моментально вспыхнули от слабой лучины, за долю секунды превратив обидчика в пылающий факел. Мужчина верещал, бегал кругами по кухни, силясь сбить пламя, но все было тщетно. Вор лишь поджигал скатерти, шторы и ковры, из-за чего вскоре огнем была объята вся кухня. Второй вор, поспешно побросав добычу, скрылся во мраке ночи, спасая свою жизнь.

Пламя, жадно поедая мебель, гудело. Подожжённый вор, испустив дух, затих. Мальчик тревожно огляделся и позвал отца, но Ахерон не отвечал. Жгучий дым разъедал глаза и Харис, слепо продвигаясь к окну, споткнулся о поваленный шкаф. Только тогда он заметил отца, без сознания лежащего под массивным шкафом. Мальчик стал трясти его, звал и молил проснуться, но воин не просыпался и лишь мерное, едва различимое в колыхании жара, дыхание, выдавало в нем жизнь. Харис вскочил на ноги и попытался сдвинуть шкаф, или вытащить отца, но воин был слишком тяжел, а мебель, как бы не старался мальчик, так и не сдвинулась. Страх захватил Хариса, его мысли метались, сбивая Хранящего с толку. «Каким же бессильным может оказаться могущественный Хранящий! — с горечью думал мальчик». Он попытался погасить пламя велением мысли, но ужас обуял ребенка и тот, сдавшись, схватил один из тлеющих ковров и принялся сбивать им пламя. Но огонь, ухватившись за уголок самотканого ковра, поглотил и его.

Мальчик бессильно наблюдал за уничтожением родного дома и, признав поражение, повернулся к отцу. Он прилег рядом с ним и тихо успокоил воина: «Я обниму тебя, прижмусь всем телом, и пламя не тронет тебя». Так Хранящий и поступил. Он лежал, обнимая отца и с трудом сдерживая слезы, заставил себя закрыл глаза, приготовившись к обжигающему жару собственного пламени.

Пожар утих перед рассветом. Поместье находилось на окраине Хоэля и со всех сторон было защищено садами и склонами гор. Увы, желая уединиться вдали от чужих глаз, предки Хариса, построившие дом, не предполагали, что уединение сыграет с правнуками злую шутку. Хоэльцы узнали о пожаре в поместье лишь днем, когда градоправитель, заметив закрытые ворота кузницы, пошел к Ахерону справиться о его самочувствии.

Пепелище сохранило останки тела Ахерона, признаки битвы и вереницу едва заметных следов Хариса, которые очень скоро были затоптаны суетливой стражей и зеваками. Хранящий ушел, как только последний язык пламени потух от порыва ветра. Без слез взглянув на тело отца, мальчик подобрал обломок клинка Ахерона, завернул его в обгоревшую половицу и, спрятав сокровище за пазухой, покинул Хоэль. Более он не возвращался в стены родного города, не оборачивался, с надежной вглядываясь в горизонт и не лил слез о смерти отца. Холодное, жестокое равнодушие, завладело его сердцем, заставляя мальчика день ото дня вспоминать о своих ошибках.