Эпопея «Нормандии – Неман»

Еще две победы авиаполка, и наступление останавливается так же резко, как началось. Несмотря на успехи авиации (более сотни сбитых вражеских самолетов за две недели), для советских войск это поражение. Танковым дивизиям и пехоте не удалось прорвать немецкую линию обороны из-за яростного сопротивления врага. Защищая свою территорию, немцы бьются как демоны. Советский Генштаб собирался взять Кенигсберг за восемь дней. Ему для этого понадобилось восемь с лишним месяцев.

Роскошный, богатый на события октябрь заканчивается печально. Природа тоже грустит – начинаются холода. Мансо, собиравший 29-го числа немецкие трофеи вместе с Перреном в окрестностях нашего нового аэродрома в Дидвиге, наступил на пехотную мину, и ему оторвало правую ногу. Падая, он угодил на другую мину и лишился половины левой руки. Перрен, потрясенный тем, что случилось с его другом, рыдал как ребенок. Мы всем полком ходили к Мансо в медсанчасть. Этого простого, добродушного парня, который всегда был в хорошем настроении, все любили.

Но вопреки стараниям врачей, в ночь на 1 ноября Мансо умер от быстро распространившейся гангрены. Мы похоронили его под проливным дождем, на изрытом воронками взрывов поле, по колено увязая в грязи и утирая слезы. Наш приятель по прозвищу Джиджи никогда не увидит родной Париж освобожденным.

Ноябрь проходит в серых тонах. Гризайль царит на природном и психологическом ландшафте. Снег вперемежку с дождем, нелетная погода. Ледяные ветра с Балтики без устали гуляют по нашему аэродрому. После бурного периода воздушных боев это вынужденное бездействие всех погружает в черную тоску. Мы ведь могли вернуться во Францию, а теперь вот застряли в капкане уже третьей по счету русской зимы, и, кроме как дуться в карты с утра до вечера, заняться тут нечем.

Ноябрь 1944-го оказался для нас самым унылым месяцем с тех пор, как два года назад мы высадились в Иванове. Единственным развлечением стало нашествие кинематографистов, снимавших документальный фильм о жизни авиаполка «Нормандия – Неман». Но из-за кошмарной погоды, превратившей летное поле в трясину и приковавшей наши самолеты к земле, им пришлось раньше времени упаковать кинокамеры и вернуться в Москву.

Двадцать седьмого ноября мы наконец вылетаем из Дидвиге курсом на Гросс-Кальвайтхен у берегов Вуккерзее – это озеро находится рядом с обширными охотничьими угодьями Геринга. Вот она, Пруссия! Деревня пустует, так что нам предоставлен богатый выбор миленьких комфортабельных домиков, покинутых хозяевами. Мы целую вечность не спали в настоящих постелях с мягкими матрасами, чистыми простынями и пуховыми одеялами.

Вскоре после нашего прибытия сюда подоспела новость о том, что нам с Марселем Альбером присвоено звание Героев Советского Союза. При всем моем равнодушии к наградам, эта чего-нибудь да стоит. Звание Героя – высшая форма отличия в СССР, и его впервые удостаиваются французы. Трудно вообразить, что на моей груди будут красоваться знаменитая «Золотая Звезда» весом 32 грамма и сопутствующий ей орден Ленина. У нас, уцелевших летчиков из первого состава «Нормандии», на счету больше всего побед: 23 у Альбера и 16 у меня.

– А еще, Поип, наши фото добавят в официальный альбом воинской славы! – смеется Альбер, но он взволнован не меньше, чем я.

И поскольку добрые вести всегда ходят парами, мы получаем подтверждение давно появившимся слухам о том, что де Голль, находящийся с официальным визитом в СССР для подписания договора о дружбе со Сталиным, навестит «Нормандию – Неман» на фронте. В последний раз я видел генерала в сентябре 1940-го на рейде Фритауна, когда он поднялся на борт «Пеннланда», чтобы сообщить нам о присоединении Чада к «Свободной Франции». С тех пор прошло больше четырех лет…

Мрачное настроение, одолевавшее всех на аэродроме в последние недели, развеялось, будто на нас дохнул вольный ветер, и на лицах расцвели улыбки, несмотря на холода. Теперь мы только и говорим, что о приезде де Голля, даже за партиями в покер. Служба тылового обеспечения запасается провизией к этому важному дню. Наши берлоги отдраены и блистают чистотой. Каждый день мы совершаем тренировочные полеты, выстраиваясь в лотарингский крест, чтобы оказать генералу достойный прием.

Но 6 декабря программа неожиданно меняется, мы получаем контрприказ. Из-за плохих погодных условий де Голль не приедет к нам. Это мы поедем к нему в Москву.

33 Дождь из орденов в Москве

В 10 часов вечера мы садимся в грузовики и отправляемся в Каунас, где нас будет ждать поезд до Москвы. Сидя бок о бок на металлических скамьях и поставив между колен чемоданы, почти всю ночь трясемся по заснеженным дорогам, а брезентовый полог, хлопающий на ветру, не спасает от холода. Чтобы хоть как-то согреться, мы всю дорогу поем песни – поспать все равно не получится из-за мороза, неудобной скамьи и волнения. Прямо перед отъездом мы узнали, что ветеранов «Нормандии» наконец-то отпускают во Францию сразу после торжественных церемоний.