Эпопея советско-финской Зимней войны 1939— 1940 годов. Сухопутные, воздушные и морские операции

«Иностранная пресса, особенно французская и британская, считает темпы продвижения советских войск слишком медленными, пытаясь объяснить это „низкой боеспособностью“ Красной армии… подобное очернение Красной армии можно объяснить либо открытой и грубой клеветой… либо невежеством авторов в военных вопросах»⁵⁰.

Сталин крайне болезненно относился к таким унизительным новостям и редакционным статьям, как из соображений практичности, так и престижа. Он сердито отчитал Мерецкова за то, что 7-я армия не смогла прорвать оборону финнов. По словам военачальника, Сталин подчеркнул:

«…Неэффективные военные действия могут сказаться на нашей политике. На нас смотрит весь мир. Авторитет Красной армии – это гарантия безопасности СССР. Если застрянем надолго перед таким слабым противником, то тем самым стимулируем антисоветские усилия империалистических кругов»⁵¹.

Конкретные антисоветские меры уже были приняты: 14 декабря и без того агонизирующая Лига Наций исключила из своих рядов Советский Союз и призвала остальных стран-участниц оказать Финляндии всю возможную помощь⁵². Со стороны сочувствующего Запада потекли гуманитарные пожертвования. К февралю маленькая Швеция собрала ошеломляющую сумму в 28 млн долларов. Несмотря на собственные военные нужды, британская общественность внесла 1,2 млн долларов. В Америке Герберт Гувер возглавил Фонд помощи Финляндии, который собрал 2 млн долларов. Кроме того, все три страны оказывали значительную помощь и в других формах – поставляли продовольствие, медикаменты, оказывали волонтерские услуги медицинского персонала и т. д.⁵³

2 декабря президент Рузвельт объявил «моральное эмбарго» на продажу самолетов и сопутствующих стратегических товаров в СССР. Более значимыми были поставки оружия, которые финны получали из Швеции, Франции, Англии, Италии, Бельгии и Венгрии. С самого начала военных действий многие шведы и некоторое количество англичан, американцев и других добровольцев вызвались воевать за Финляндию. У Сталина было немало поводов задуматься о том, к чему в итоге может привести вся эта антисоветская активность⁵⁴.

Очевидно, что советский диктатор предпринял «мучительную переоценку» ситуации до конца декабря. О другом, более трезвом тоне советской прессы уже говорилось. К исходу третьей недели войны бурный оптимизм первых дней уступил место сдержанной апологии. В сводке, опубликованной 23 декабря, справедливо отмечалось, что «Финляндия представляет наиболее серьезные трудности для передвижения войск. Отсутствие дорог, пересеченная местность, непроходимые леса, бесчисленные озера, разделенные многочисленными перешейками…», но завершалась она на обманчивой ноте, утверждая, что «Красная армия знала об этих трудностях… и поэтому не рассчитывала уничтожить финские войска одним молниеносным ударом»⁵⁵.

Возможно, в случае с начальником штаба Шапошниковым так и было, но мы уже видели, как бесцеремонно Сталин отмахнулся от его осторожных рекомендаций по поводу Финской кампании. Теперь, когда плохо подготовленный и плохо реализованный блиц застопорился, план Шапошникова был «извлечен» из мусорной корзины. Он и другие ответственные офицеры Генерального штаба были привлечены к руководству военными операциями. Высочайший профессионал, один из немногих бывших царских офицеров, сохранивших расположение Сталина (и долгое время являвшийся близким соседом своего всесильного вождя)⁵⁶, Шапошников подошел к поставленной задаче гораздо более искушенно и эффективно, чем это происходило в штабе Ленинградского военного округа. Его рука прослеживается в решении приостановить наступательные операции на Карельском перешейке и приступить к тщательной подготовке последущего наступления.

Пересмотренная советская стратегия предусматривала большую концентрацию сил и средств на решающем фронте – Карельском перешейке – и более осторожный подход к авантюрам в северных дебрях. В директиве Верховного главнокомандования от 28 декабря напоминалось об опыте русской армии в 1808–1809 годах, когда финские войска под командованием шведских командиров намеренно заманили русских вглубь страны, чтобы окружить и разгромить своих преследователей⁵⁷.