Главной целью советских войск являлся, конечно же, Виипури – крупный узел Карельского перешейка и ключ ко всем операциям армии Карельского перешейка. Город с его древними рвами и каменными укреплениями представлял собой мощный укрепленный район. Однако с первого же дня войны он подвергался разрушительным воздушным налетам, а артиллерия обстреливала его с тех пор, как город оказался в радиусе действия тяжелых орудий, то есть как минимум уже с 11 февраля. Успешные вылазки противника с целью обхода города через бухту и на северо-восток вынудили защитников сильно рассредоточить свои силы. Помимо переброски частей 4-й дивизии на западный берег, к 7 марта один полк II корпуса и бригада I корпуса были переведены в Ихантолу, к северо-западу от города; бригада впоследствии была переброшена в сектор Тервайоки на побережье. 10 марта войска, сражавшиеся на окраинах города, были отправлены в Расалахти (в трех милях северо-восточнее Тервайоки), а оборона Виипури была возложена на резервные части, закрепившиеся на холме Паттеринмяки. 11 марта, когда русские начали штурм, город подвергся опустошительному артиллерийскому обстрелу. В последнюю ночь войны советские танки и пехота вошли в древний город и продолжали натиск до последних мгновений войны. Подкрепления прибывали постоянно – один из танковых батальонов впервые вступил в бой только 13 марта20
.Сталину очень хотелось захватить этот город. В тот момент, когда 7-я армия начала штурм финской обороны, он приказал командующему Мерецкову взять Виипури «в течение двух-трех дней». Однако к моменту вступления в силу перемирия финны все еще удерживали там оборонительные позиции. Это не помешало советским руководителям громко заявить о полном захвате города21
. Таким образом, через три с половиной месяца после хвастливого предсказания заместителя наркома иностранных дел СССР Потемкина о том, что Хельсинки падет через четыре-пять дней, единственной престижной «победой», на которую могла ссылаться Красная армия, было несколько обманчивое утверждение о том, что она в поледний день войны захватила Виипури.В эти мучительные последние дни маршал Маннергейм пребывал под беспрецедентным напряжением. Когда в начале марта Отава подверглась сильной бомбардировке, возникло опасение, что главный финский командный центр обнаружен. Поэтому 6 марта оперативный отдел Генерального штаба переместился на северо-восток, на новое место, примерно посередине между Миккели и Ювой, которые находятся на расстоянии 26 миль друг от друга. В связи с этим маршалу пришлось покинуть свое комфортабельное жилище под Отавой – охотничий домик, расположенный на красивом лесном склоне, ведущем к озеру. Последнюю неделю войны он провел в Инкиля, небольшой усадьбе, расположенной в полумиле от нового места расположения оперативного отдела. Там он получал тревожные сводки из сектора Виипури и в целом удручающие новости из Ладожской Карелии и Кухмо. Вдобавок он и его помощники в Инкиля заболели гриппом. Не желая в столь кризисный момент оставаться в постели, пожилой воин и государственный деятель отдавал приказы из кресла, в котором сидел, укутавшись в одеяла22
.Погода, которая раньше была союзником финнов, теперь благоволила их врагам. В обычный год оттепель наступила бы в марте и на несколько недель парализовала бы дорожный транспорт. Напротив, в марте 1940 года русские танки сотнями громыхали по льду бухты Виипури. Замерзшие озера и болота на Карельском перешейке позволили противнику накапливать там войска в таких количествах, которые финский Генштаб не мог себе представить даже в самых мрачных прогнозах. К концу боевых действий на этих двух смежных фронтах действовало около 90 советских пехотных полков (эквивалент 30 дивизий, хотя и организованных несколько иначе) плюс большое количество артиллерии и около 1200 танков и бронеавтомобилей. Число русских самолетов в небе над Финляндией в самые критические дни достигало 200023
.Положение на фронте граничило с катастрофой. В Ладожской Карелии было множество мест, где весной русские могли совершить прорывы. Еще более зловещие новости поступали из армии Карельского перешейка. 9 марта маршал Маннергейм попросил генерала Хейнрикса подготовить анализ обстановки, желательно с оценками от командиров корпусов. Хейнрихс не смог связаться с генералом Лаатикайненом в I корпусе, но он быстро получил соответствующую информацию от генералов Оеша, Эхквиста и Талвелы. Доклад был немедленно отправлен в штаб, и вечером того же дня главнокомандующий передал его в кабинет министров в Хельсинки. Этот «пессимистический доклад», как окрестил его министр обороны Ниукканен, говорит сам за себя24
:«Главнокомандующему.