Как командующий Карельской армией считаю своим долгом сообщить, что нынешнее состояние армии таково, что продолжение военных действий не может привести ни к чему, кроме дальнейшего ослабления и новых территориальных потерь. В подтверждение своей точки зрения привожу потери личного состава, которые уже имели место и все еще продолжаются. По имеющимся данным, боевая численность батальонов сейчас не превышает 250 человек, а общие ежедневные потери исчисляются тысячами. В результате физического и духовного истощения боеспособность тех, кто остался, уже не та, что была в начале войны. Значительные потери офицеров еще больше снижают ценность этих ослабленных подразделений.
В результате артиллерийского огня противника наши пулеметы и противотанковые орудия повреждены или выведены из строя до такой степени, что на важнейших участках фронта ощущается их заметный недостаток. Поскольку, кроме того, события на правом фланге сделали необходимыми новые пополнения войск на неподготовленной местности и за счет нынешнего фронта, устойчивость нашей обороны ослаблена до критического уровня. Воздушная активность противника зачастую значительно затрудняет переброску и обеспечение наших войск. Командующий Береговой группой генерал-лейтенант Оеш подчеркивал мне малочисленность и моральное истощение своих сил и, похоже, не верит, что сможет добиться с ними успеха. Командир II армейского корпуса генерал-лейтенант Эхквист выразил мнение, что, если не произойдет никаких неожиданностей, его нынешний фронт может продержаться неделю, но не больше, в зависимости от того, как будет использоваться личный состав, особенно офицерский корпус. Выразил свое мнение командир III армейского корпуса генерал-майор Талвела, заявив, что все висит на волоске.
Суть нависшей опасности заключалась в крайнем дефиците личного состава. В обстановке, когда постепенно редеющие силы сталкивались с постоянно растущими полчищами атакующих, вопрос заключался лишь в том, как долго еще можно откладывать неизбежный крах. Даже качество последних доступных пополнений не соответствовало нормальным стандартам; от мужчин в возрасте около 40 лет и мальчишек-старшеклассников, наскоро обученных обращению с оружием и столкнувшихся с непреодолимыми препятствиями в первых боях, никаких чудес ждать не приходилось26
. Для того чтобы избежать окончательной катастрофы, необходимо было либо срочно заключать мир, либо рассчитывать на то, что на помощь Финляндии будут немедленно отправлены крупные контингенты иностранных войск.Больному гриппом маршалу Маннергейму приходилось решать обе эти сложные дипломатические проблемы одновременно с руководством оборонительными операциями войск. Хотя номинально вопросы внешней политики являлись исключительно заботой правительства, они были настолько тесно увязаны с военной ситуацией, что рекомендации маршала имели огромный вес на всех совещаниях правительства военного времени. Например, когда 28 февраля Государственный совет рассматривал советский ультиматум о мире, президент Каллио заявил, что решение не должно приниматься до тех пор, пока не будет известно мнение маршала Маннергейма; премьер-министр Рюти и еще пятеро членов кабинета в тот же вечер поспешили в Отаву и наутро вернулись в столицу27
.Как уже отмечалось, гуманитарная помощь и значительное количество боеприпасов направлялись в Финляндию из многих стран. Самые крупные партии оружия были отправлены из Франции, Англии и Швеции, менее значительные – из Италии, Венгрии, Бельгии и Соединенных Штатов и совсем немного – из Испании, Норвегии и Дании. Согласование запасных частей и калибров боеприпасов для столь разнообразного арсенала оказалось весьма серьезной проблемой. Многие поставки пришли слишком поздно, чтобы оказать какое-то влияние на ход боевых действий: например, из 44 современных истребителей «Брюстер В-239», которые составляли основную долю американской помощи, в Финляндию до прекращения огня добрались лишь пять. Некоторые виды вооружений, например шведские противотанковые и зенитные орудия, были превосходны. Однако многие другие являлись безнадежно устаревшими: некоторые образцы французской артиллерии были выпущены еще до Первой мировой войны. Как подытожил один финский офицер: «Европейские страны прислали нам пушки из своих музеев». Даже с учетом этих ограничений, а также других, связанных с трудностями распределения перед лицом растущих советских воздушных атак, проблемы с боеприпасами в последние недели были менее критичны, чем нехватка обученного личного состава28
.