Эра Дракулы

Он покачал головой. Она была не способна избавить его от этой ноши. Так же произошло и с Элизабет Страйд. Он просто проявил жалость.

– Всё в порядке, Женевьева. Подержи его.

Борегар вытащил из трости меч. Скрежет взрезал ночную тишину. Женевьева кивнула, и Чарльз пронзил сердце Сьюарда. Наконечник лязгнул о кирпичи. Борегар вынул клинок и вложил в ножны. Доктор, мертвый, рухнул на землю. Он упал рядом с Годалмингом. Два монстра соединились.

– Хорошая работа, сэр, – сказал Дравот. – Вы загнали убийц в угол, и доктор Сьюард сорвался. Уничтожил сообщника, а вы превзошли его в схватке один на один.

Борегара раздражало, что с ним обращаются как со школьником, которого товарищи учат исключительно из необходимости.

– А что насчет меня?

Борегар и Дравот взглянули на Женевьеву.

– Я теперь лишний свидетель? Как Джек, как Годалминг? Как эта несчастная девушка вот там? – Она кивнула в сторону комнаты Мэри Джейн Келли. – Вы же позволили ему зарезать ее, не так ли?

Сержант ничего не сказал.

– Вы или Джек убили Годалминга. Потом, зная личность Потрошителя, просто отошли в тень и позволили доктору разобраться с ней. Так казалось проще. Вам даже не пришлось пачкать руки.

Дравот отступил. Борегар был уверен, что у того при себе револьвер, заряженный серебряными пулями.

– Мы пришли в удобное время, – продолжила она. – Закончить историю. – Женевьева протянула скальпель Сьюарда. – Может, вам это нужно? Так будет аккуратнее.

– Женевьева, – сказал Борегар, – я не понимаю…

– Нет, и не поймешь. Бедный Чарльз. Для кровососов вроде Годалминга и этой твари, – она кивнула на Дравота, – ты всего лишь потерянная овечка. Как и Джек Сьюард.

Борегар смерил Женевьеву долгим взглядом, прежде чем повернуться к Дравоту. Если до этого дойдет, он защитит ее ценой собственной жизни. Существовали пределы его преданности «Диогену».

Сержант исчез. Под аркой рассеивался туман. Почти взошло солнце. Дьёдонне подошла к Чарльзу и обняла его. Мир перестал вращаться, и вместе они превратились в неподвижную точку.

– Что здесь произошло, – спросила она, – по-настоящему?

Он еще не знал.

Уставшие до самых костей, они вышли из Миллерс-корта. С другой стороны Дорсет-стрит проходила парочка констеблей, болтающих во время обхода. Женевьева свистнула, привлекая их внимание. Ее трель не походила на человеческую. Она пронзала барабанные перепонки, словно игла. Полицейские, вынув дубинки, поспешили к ним.

– Ты станешь героем, – прошептала она Чарльзу.

– Почему?

– У тебя нет выбора.

Полицейские подбежали к ним. Оба выглядели ужасно юными. Одним из них оказался Коллинз, которого Борегар помнил по визиту к сержанту Тику. Он признал Чарльза и чуть не отдал ему честь.

– В здании лежит труп женщины, – сказал им Борегар. – А во дворе – пара убийц. С Джеком-потрошителем покончено.

Коллинз сначала пришел в ужас, а потом недоверчиво улыбнулся:

– Покончено?

– Да, – ответил Борегар насколько мог убедительно.

Оба констебля рванули в Миллерс-корт. Через мгновение они снова выбежали наружу и принялись свистеть. Скоро вокруг соберется множество полицейских, журналистов и любителей сенсаций. Борегару и Женевьеве нужно будет многое объяснять, причем повторять придется столько, что это станет невыносимым.

Перед глазами Борегара стояла картина: Джек Сьюард сидит на коленях в комнате на первом этаже, а рядом с ним окровавленное существо, некогда бывшее Мэри Джейн Келли. Женевьева содрогнулась вместе с ним. Память им предстояло делить вечно.

– Он обезумел, – сказала она, – и не отвечал за свои поступки.

– Тогда кто же понесет ответственность за все это?

– Та тварь, что свела его с ума.

Борегар взглянул вверх. Последние лучи ночного светила пробивались сквозь редеющий туман. Ему показалось, что он увидел летучую мышь, большую и черную, промелькнувшую по лику луны.

Глава 57. Семейная жизнь нашей возлюбленной королевы

Нетли[205] хлестнул кнутом лошадей. Представительный экипаж крался сквозь запруженные улицы Уайтчепела раздраженно, как пантера в лабиринте Хэмптон-корта, неспособная двигаться с привычными изяществом и скоростью. В более широких проездах города он катился быстрым шагом. Прекрасная подвеска позволяла двигаться без единого скрипа. Враждебные взгляды приковывал к себе позолоченный герб, выделявшийся красно-золотым шрамом на полированной черной двери. Несмотря на роскошное убранство кареты, Женевьева и в ней не могла найти спокойствия. С черной кожаной обивкой и тусклым светом медных ламп, королевский экипаж слишком сильно напоминал катафалк.