Эра Меркурия. Евреи в современном мире

социализм представлялся бесконечно долгим пятничным вечером, когда мы все, сидя за самоваром перед хрустальной вазой, нагруженной орехами и фруктами, хором поем: Tsuzamen, tsuzamen, ale tsuzamen! И тогда герои русских романов – наши люди – зашагают по миру, а я – все еще в толстовке – навеки поселюсь с теми, кого я люблю, в прекрасной стране русской духовности. Слушая нашу кузину и двух ее друзей, я, отроду России не видевший, связывавший ее лишь с именами великих писателей да словами отца, сказанными во время прогулки по бруклинскому Ботаническому саду: “Неплохо! Но видел бы ты летний дворец царя в Царском Селе!” – вдруг увидел в ней противоположность всем буржуазным идеалам, духовную обитель всех подлинно свободных людей. Я был совершенно уверен, что нет в мире другой такой литературы, как русская; что единственные в мире сердечные люди – это русские, такие как наша кузина и ее друзья; что все прочие люди – вечные и скучные материалисты и что одна только русская душа, подобная мечте Нижинского о чистом полете, всегда будет рваться, несмотря ни на что, в тот сказочный мир, в котором мой идеальный социализм и пламенная печаль “Патетической” Чайковского навсегда сольются воедино[317].

Вернее, они уже слились воедино. Для нью-йоркских еврейских интеллигентов поколения Казина социализм уже наступил – и именно там, где следовало. Страна свободных духом стала Страной Свободы; русская душа вырвалась на простор; Россия без царя стала страной чистого полета, ведомой молодыми людьми с упрямой складкой у сжатых ртов и девушками с трогательными косичками, заплетенными над высокими чистыми лбами.

Один из трех центров еврейского паломничества первой четверти XX века был реальной Землей Обетованной. Америка была компромиссом и обещанием осуществленного меркурианства; еврейское государство в Палестине было мечтой горстки идеалистов; Советская Россия была “молодой республикой”, предлагавшей надежду и второе отечество американским евреям и неиссякаемое вдохновение (и запасной пункт назначения) сионистским пионерам. В Советской России молодые евреи притянули, наконец, небо к земле.