Эра великих географических открытий. История европейских морских экспедиций к неизведанным континентам в XV—XVII веках

Эта идеальная империя Лас Касаса была явно далека от американской реальности. Интересы encomenderos, чиновников-собственников и городских советов были хорошо защищены. Первые административные эксперименты, которые правительство разрешило провести на основе теорий Лас Касаса на острове Эспаньола и в Кумана, закончились – и это неудивительно – неудачами. От его агитации нельзя было просто отмахнуться, как от причуды фанатика. У него были могущественные друзья. Его горячая настойчивость могла сломить и противодействие, и безразличие. Некоторые его идеи были близки Карлу I (V) и его советникам-церковникам и взывали к чувству гуманизма. Положения Новых законов от 1542 г., положившие конец encomiendas, вероятно, были чем-то обязаны Лас Касасу, и его идеи нашли также поддержку в Риме, особенно в булле Sublimis Deus от 1537 г., которая осудила как еретическое мнение об индейцах как о неразумных и неспособных к принятию Веры. Эти знаки одобрения «в верхах» помогают объяснить ту ненависть, с которой Лас Касаса преследовали испанцы в Новом Свете. Старые конкистадоры и колонисты считали его идеи серьезным вызовом не только их средствам к существованию, но и их респектабельности. Эти люди ни в коем случае не были поголовно авантюристами-головорезами. Многие из них реально гордились своими достижениями и считали себя защитниками цивилизации и религии от жестокого и суеверного варварства. Эти идеи тоже имели своих защитников-теоретиков, среди которых самым выдающимся был Хуан Хинес де Сепульведа.

Сепульведа написал свою книгу Democrates Alter в 1542 г. Тогда его репутация гуманиста, ученого аристотелевской школы и мастера владения латынью была в самом апогее. Как и многие обладающие глубокими знаниями испанцы, он считал Эразма Роттердамского своим другом. Как и у Витории, его интерес к Индиям был научным, не связанным с личной выгодой. Как и Витория, он основывал свои рассуждения на эту тему на своей собственной оригинальной точке зрения на естественное право. Определение Цицерона, которое приводится в Democrates, было ортодоксальным и знакомым: est igitur lex naturae, quam non opinion, sed innata vis inserut. Но эта innata vis (лат. врожденная сила) могла проявиться разными способами. В физическом смысле jus naturale est quod natura omnia animalia docuit (лат. естественное право есть то, чему природа учит всех живых существ); и есть такие заповеди, как, например, долг воспроизведения в потомстве или ответ силой на силу. С другой стороны, innata vis имела рациональный аспект, как в определении Фомы Аквинского: participation legis aeternae in creatura rationis compote. Согласно рассуждениям Сепульведы, этот естественный закон побуждал людей уважать своих родителей, стремиться к добру и избегать зла, сдерживать обещания и верить учениям истинной религии. Если человек был по своей природе разумным, то вторая форма закона была такой же естественной, что и первая. Тезис Сепульведы требовал полной согласованности этих двух аспектов естественного права, и он произвольно допустил, что подсказку инстинкта, которая не согласуется с разумом, нельзя считать действительно естественной.