Эрагон.Брисингр

- Рассмотрим теперь нашу существующую эру, - произнес Орик. – Гальбаторикс господствует, и каждый народ сражается, чтобы остаться свободным от его правления. Он стал настолько силен, что единственная причина, по которой мы еще не его рабы, - это то, что он не захотел, пока, вылететь на своем черном драконе и напасть на нас сам. Если бы он это сделал, то мы пали бы перед ним как молодые деревья перед лавиной. К счастью, он кажется доволен ожидать нас, чтобы убить нас на пути в воротах своей цитадели в Урубаене. Сейчас, я напоминаю вам, что до того, как Эрагон и Сапфира появились мокрые и потрепанные на нашем пороге, со ста вопящими куллами, преследующими их по пятам, наша единственная надежда нанести поражение Гальбаториксу была на то, что когда-нибудь, где-нибудь Сапфира вылупится для выбранного ею Всадника и что этот неизвестный будет, возможно, случайно, если нам повезет больше, чем любому игроку, который когда-то выиграл в кости, способен свергнуть Гальбаторикса. Надежда? Ха! У нас даже не было надежды; у нас была надежда на надежду. Когда Эрагон сначала представился, многие из нас были испуганы его появлением, включая и его самого. 'Он - всего лишь мальчик,' - сказали мы. 'Было бы лучше, если бы он был эльфом,' - говорили мы. Но вот он показал себя, чтобы воплотить наши надежды! Он убил Дурзу, и так позволил сохранить наш самый любимый город, Тронжхайм. Его дракон, Сапфира, обещала восстановить Звездную Розу в ее прежней красоте. Во время сражения на Пылающих равнинах он прогнал Муртага и Торна, и так позволил нам выиграть время. И смотрите! Он сейчас даже выглядит как эльф, и из-за их странной магии, он приобрел их скорость и силу.

Орик поднял палец для особого внимания.

- Кроме того король Хротгар, в своей мудрости, сделал то, что никогда не делал никакой другой король или гримстборитх; он предложил принять Эрагона в Дургримст Ингеитум и сделать его членом своей собственной семьи. Эрагон не был ничем обязан принимать это предложение. Действительно, он знал, что многие из семей Ингеитума возражали против этого и что, вообще, многие кнурлане не оценят это с одобрением. Все же несмотря на эти отговаривания, и несмотря на то, что он был уже связан клятвой верности с Насуадой, Эрагон принял предложение Хротгара, очень хорошо понимая, что это только сделает его жизнь еще тяжелее. Когда он сказал мне сам, что принес клятву на Каменном сердце из чувства долга, которое он чувствует ко всем народам Алагейзии, и особенно к нам, так как мы действиями Хротгара проявили к нему и Сапфире такую доброту. Из-за гениальности Хротгара, последний свободный Всадник Алагейзии, один из нас, и единственная надежда против Гальбаторикса самостоятельно захотел стать кнурланом во всем кроме крови. С тех пор Эрагон соблюдал наши законы и обычаи по мере своих знаний и стремился узнать больше когда-нибудь о нашей культуре так, чтобы он мог чтить истинное значение своей клятвы. Когда Хротгар пал, сраженный предателем Муртагом, Эрагон поклялся мне на каждом камне в Алагейзии и также как член Дургримст Ингеитум, что он приложит все усилия, чтобы отомстить за смерть Хротгара. Он отплатил мне уважением и повиновением, которое причитается мне как гримстборитху, и я горд считать его своим названным братом.

Эрагон глядел вниз, его щеки и кончики ушей пылали. Ему было жаль, что Орик был так щедр в своей похвале; это только сделает его положение тяжелее, чтобы сохранить в будущем.

Раскинув свои руки, чтобы включить других вождей кланов, Орик воскликнул:

- Все, чего мы могли когда-либо желать для Драконьего Всадника, мы вместили в Эрагоне! Он существует! Он силен! И он включил наш народ, как никакой другой Всадник никогда не делал! – Затем Орик опустил свои руки и с ними силу своего голоса, пока Эрагону не пришлось напрячься, чтобы услышать его слова. – Как мы ответили на его дружбу, а? В основном, насмешками, неуважением и грубым негодованием. Мы – неблагодарный народ, говорю я, и наши воспоминания слишком длинные для нашего собственного блага... Есть даже те, кто стал так переполнен гложущей ненавистью, что обратились к насилию, чтобы уменьшить жажду своего гнева. Возможно они все еще верят, что делают то, что лучше для нашего народа, но даже если и так, тогда их умы так же заплесневели, как головка сыра за год. Иначе, зачем им пытаться убивать Эрагона?

Слушающие вожди кланов стали совершенно неподвижны, их глаза были прикованы к лицу Орика. Столь сильной была их сосредоточенность, что тучный гримстборитх Фреовин отложил свое вырезание ворона и сложил руки на вершине своего вполне обширного живота, производя впечатление для всего мира одной из статуй гномов.

Когда они пристально посмотрели на него недьявольскими глазами, Орик рассказал собранию кланов, как семь одетых в черное гномов напали на Эрагона и его охранников, пока они бродили по тоннелям под Тронжхаймом. Затем Орик рассказал им о сплетенном из конского волоса браслете, с вделанными кабошонами аметиста, который охранники Эрагона нашли на одном из трупов.