Эркюль Пуаро

– Так чего же больше в нем, привлекательности или актерского мастерства?

– О, мне кажется, он неплохо играл.

– Мне нужно сходить посмотреть на его игру, – сказал Пуаро.

Джейн, совсем сбитая с толку, смотрела на Пуаро, не отрывая глаз. Какой же странный этот маленький человечек! Перепрыгивает с одного на другое, как птица с ветки на ветку.

Пуаро, видимо, прочитал ее мысли и улыбнулся:

– У вас неблагоприятное мнение обо мне, мадемуазель? Вы не одобряете мои методы?

– Нет, просто непонятно, почему вы перескакиваете с одного на другое.

– Это неверно. Я следую своим путем логики, порядка и метода. Не стоит делать поспешных выводов. Нужно постепенно исключать из списка.

– Исключать? – переспросила Джейн. – Так вот вы, оказывается, чем занимаетесь? – Она задумалась. – Теперь понимаю. Вы исключили мистера Клэнси...

– Возможно, – ответил Пуаро.

– Потом вы исключили нас, а теперь, видимо, собираетесь исключить леди Хорбери. О!

Она вдруг замолчала, пораженная какой-то мыслью, пришедшей ей в голову.

– Что такое, мадемуазель?

– А этот разговор о попытке убийства? Это была проверка?

– Вы очень догадливы, мадемуазель. Да, это было частью того пути, по которому я иду. Я упомянул о попытке убийства и стал наблюдать за мистером Клэнси, за вами и за мистером Гейлом. Но ни в ком из троих не заметил ничего подозрительного, хотя меня очень трудно провести. Ведь записи, сделанные мадам Жизель в ее записной книжке, никому из вас не известны. Итак, вы видите, я удовлетворен.

– Каков же все-таки вы опасный и хитрый человек, мосье Пуаро, – сказала Джейн, вставая. – Я никак не пойму, почему вы говорите то одно, то другое.

– Это ведь элементарно. Я хочу выяснить все обстоятельства.

– Я надеюсь, у вас имеется много путей их выяснения?

– Вообще-то существует лишь один настоящий путь.

– Какой же?

– Услышать все из уст самого преступника.

Джейн засмеялась.

– А если он не захочет говорить?

– Каждый любит поговорить о себе самом.

– Да, вы правы, – согласилась Джейн.

– Именно таким путем многие шарлатаны создают себе богатство. Такой шарлатан вызывает своего собеседника на откровенность, и тот, упиваясь своим красноречием, рассказывает, как он вывалился из детской коляски в двухлетнем возрасте, как его мать ела персик и испортила соком свое оранжевое платье, как в полтора года он таскал своего отца за бороду. И так далее и тому подобное. А потом, после приятной беседы, человек уходит домой в восторге от самого себя и спокойно засыпает без снотворного.

– Какая чепуха! – сказала Джейн.

– Нет, это не так уж глупо, как вы думаете. Все это основывается на одной из самых главных черт человеческой натуры, на необходимости поговорить, излить душу. А вы сами, мадемуазель, разве вы не испытываете иногда желания поговорить о своем детстве, о своей матери, или отце?

– Но к данному случаю это никак не подходит. Я вот, например, выросла сиротой.

– Но это уже совсем другое дело. Об этом вряд ли приятно вспоминать.

– Нет, почему же? Мы остались сиротами, но не бедствовали. И у меня тоже есть забавные воспоминания детства.

– Вы жили тогда в Англии?

– Нет, в Ирландии. Недалеко от Дублина.

– Так, значит, вы ирландка. Вот почему у вас такие темные волосы и серо-голубые глаза. Как будто...

– Как будто их вставляли в глазницы грязным пальцем, – сказал Норман Гейл и засмеялся.

– Comment? Как это вы сказали?

– Есть такая поговорка о глазах ирландцев.

– Правда? Но это звучит не очень уж элегантно. Хотя... Хотя вполне выразительно. – Он поклонился Джейн. – Не важно, мадемуазель, как их вставляли, но результат получился превосходный.

Джейн весело рассмеялась.

– Вы просто вскружите мне голову, мосье Пуаро. До свидания и спасибо вам за ужин. А если Норман угодит в тюрьму за шантаж, вам придется выдержать бой.

Норман нахмурился. Пуаро попрощался с молодыми людьми.

Приехав домой, он открыл ящик письменного стола и вынул список. Внимательно прочитав его, он отметил небольшими крестиками четыре фамилии. Потом, подумав, кивнул головой.

– Да, мне кажется, я уже знаю, – прошептал он. – Но я должен быть в этом уверен. Il faut continuer[126].

Глава 17 В УОНДСВОРТЕ

Генри Митчелл собирался приступить к ужину, состоявшему из сосисок и картофельного пюре, когда раздался звонок у входной двери. К удивлению стюарда, посетителем оказался джентльмен с большими усами, бывший в числе пассажиров того самолета, в котором произошла трагедия.

Мосье Пуаро вел себя корректно и вежливо, настоял на том, чтобы Митчелл доел свой ужин, сказал какой-то любезный комплимент миссис Митчелл, стоявшей рядом.

Он сел на предложенный ему стул, сделал замечание относительно необычной для сезона погоды, затем осторожно перешел к цели своего визита.

– Мне кажется, Скотленд-Ярд не очень успешно продвигается в раскрытии этого дела, – сказал он.

– А ведь дело-то очень странное, сэр, очень странное. Я даже не знаю, что здесь можно предпринять. Ведь никто из пассажиров ничего не заметил. Совершенно не за что зацепиться.

– Вы совершенно правы.