Эркюль Пуаро

– Мой дорогой друг, мы их выклянчиваем почти на коленях. Ведь наши раскопки не привлекают внимания широких масс. Публике нужны лишь сенсации. Больше всего ценятся находки золотых предметов. И в больших количествах! Просто удивительно, до чего ничтожен интерес обывателя к гончарным изделиям! Вся история человечества может быть воспроизведена в искусстве гончаров! Форма, структура...

Мосье Дюпон сел на своего конька. Он стал убеждать Пуаро не заблуждаться относительно показной стороны опубликованных работ Б., не верить неправильному датированию археологических находок, которое дает Л., и слабым, антинаучным воззрениям Г.

Пуаро торжественно поклялся, что его не введут в заблуждение никакие из напечатанных книг и статей этих, с позволения сказать, ученых мужей. Потом он спросил:

– А дотация, например, в пятьсот фунтов...

Мосье Дюпон не дал ему договорить.

– Вы.. вы... – вскричал он, заикаясь от волнения, – хотите предложить такую сумму? Чтобы помочь нашим исследованиям? Но ведь это великолепно, это прекрасно. Еще ни разу я не получал такой крупной дотации от частных лиц.

Пуаро кашлянул.

– Мне бы хотелось... я хотел бы попросить вас с одобрением отнестись к моей просьбе.

– О да, понимаю. Сувениры! Кусочки каких-нибудь гончарных изделий?

– Нет, нет. Вы меня не совсем правильно поняли, – поспешил сказать Пуаро, боясь, как бы мосье Дюпон снова не сел на своего любимого конька. – Речь идет о моей секретарше, об этой симпатичной девушке, которую вы видели сегодня. Не могла бы она сопровождать вас в экспедиции?

Просьба Пуаро застала мосье Дюпона врасплох.

– Хорошо, – наконец, сказал он, дергая себя за ус, – думаю, это можно будет устроить. Я поговорю с сыном. С нами отправляется мой племянник с женой. Наша экспедиция будет носить семейный характер. Но я все же поговорю с Жаном.

– Мадемуазель Грей живо интересуется археологией. Прошлое для нее имеет неотразимую притягательную силу. Археологические раскопки – мечта всей ее жизни. А кроме того, она умеет штопать носки, пришивать пуговицы. И делает это мастерски!

– Полезное дополнение.

– Вполне. А теперь, пожалуйста, продолжайте. Вы говорили мне о гончарных изделиях, найденных в районе Сузы...

Когда Пуаро вернулся в отель, Джейн уже прощалась с Жаном Дюпоном в холле. Вскоре Жан уехал.

– Я нашел вам очень интересную работу, – сказал Пуаро Джейн, поднимаясь в лифте. – Весной вы поедете с экспедицией Дюпонов в Персию.

Джейн, ничего не понимая, уставилась на него.

– Да вы просто шутите?

– Нисколько, когда вам предложат эту работу, выразите восхищение и согласитесь.

– Никуда я не поеду, ни в какую Персию. Я останусь здесь на Масвелл-хилл с Норманом или отправлюсь с ним в Новую Зеландию.

Пуаро чуть улыбнулся.

– Мое дорогое дитя, до марта еще далеко. Выразить восторг – это не купить билет. Ведь вот я тоже сейчас упомянул о дотации, но денег еще не выложил. Кстати, завтра я должен буду достать для вас книжку о древнем гончарном искусстве Ближнего Востока. Я сказал, что вы увлечены этим предметом.

Джейн вздохнула.

– Да, быть вашим секретарем – не так уж легко и просто. Ну, а что еще?

– А еще я представил вас, как прекрасную мастерицу штопать носки и пришивать пуговицы.

– А это я тоже должна буду завтра продемонстрировать?

– Нет, возможно, они поверят мне на слово, – сказал Пуаро.

Глава 23 АННА МОРИЗО

I

На следующее утро в половине одиннадцатого в комнату Пуаро вошел Фурнье. Вел он себя более оживленно, чем обычно.

– Мосье, – сказал он, – я должен вам кое-что рассказать. Мне кажется, в конце концов я понял причину вашего недоумения, когда вы увидели, что трубку оставили в самолете вместо того, чтобы выбросить ее в вентилятор.

– Вот как? – спросил Пуаро, и лицо его расплылось в широкой улыбке.

– Да, кажется, понял, – продолжал Фурнье, усаживаясь на стул. – Я много размышлял об этом. Я снова и снова повторял себе: «Невозможно, чтобы преступление было совершено таким способом, каким мы это себе представляем».

Пуаро слушал внимательно, не перебивая.

– Тогда, в Лондоне, вы сказали: «Почему нашли эту трубку, если ее так легко можно было выбросить из салона?» Мне кажется, теперь у меня сложился ответ на этот вопрос. Трубка была найдена, потому что убийца хотел, чтобы ее нашли.

– Браво! – воскликнул Пуаро.

– Значит, вы тоже так думали? Я это понял. Потом я сделал еще один шаг вперед. Я спросил себя: «Почему преступнику хотелось, чтобы эту трубку нашли?» Чтобы ввести в заблуждение следствие, ибо этой трубкой никогда не пользовались.

– Браво, браво! Это точно соответствует моей версии.