Эркюль Пуаро

– Это новый шифр. Его испробовали в Южной Африке, когда там были беспорядки. Картофель – это пулеметы, артишоки – взрывчатка и так далее. Рикетти такой же археолог, как я. Это очень опасный террорист. За ним тянется кровавый след, и, разрази меня гром, у нас он тоже отметился. Миссис Дойл по ошибке распечатала его телеграмму. Скажи она при мне, что ей удалось там прочесть, его песенка была бы спета. И он это понимал.

Он повернулся к Пуаро.

– Я прав? – спросил он. – Ведь это – Рикетти?

– Да, это ваш герой, – сказал Пуаро. – Что-то меня постоянно коробило в нем. Уж очень назубок барабанил он свою роль. С ног до головы археолог, а человека и не видно. – Помолчав, он продолжал: – Но Линнет Дойл убил не Рикетти. Уже некоторое время я знаю, так сказать, «первую половину» убийцы. Теперь я знаю и «вторую». Все встало на свои места. Вы убедитесь, однако, что, зная, как должно было все случиться, я не имею никаких доказательств тому, что все случилось именно так. Логически дело не оставляет сомнений. Фактически же оно все сомнительно. Вся надежда на то, что убийца сознается.

Доктор Бесснер скептически пожал плечами:

– Ach! Это значит надеяться на чудо.

– Не думаю. Не те обстоятельства.

Корнелия не выдержала:

– Вы не скажете нам?

Пуаро обвел взглядом всех троих: язвительно улыбается Рейс, скептически хмурится Бесснер, приоткрыв рот, таращит глаза Корнелия.

– Mais oui, – сказал он, – признаться, я люблю публику. Тщеславный человек! Я лопаюсь от самомнения. Мне хочется сказать: «Смотрите, какой он умница, Эркюль Пуаро!»

Рейс ерзнул на стуле.

– Отлично, – молвил он, – чем же он умница, этот Эркюль Пуаро?

Сокрушенно поматывая головой, Пуаро сказал:

– Поначалу я был глуп – немыслимо глуп. Камнем преткновения для меня стал этот револьвер Жаклин де Бельфор. Почему его не оставили на месте преступления? Совершенно ясно, что убийца хотел свалить преступление на Жаклин де Бельфор. Зачем тогда он забрал пистолет? Чего я только не нафантазировал по глупости! А причина была очень простая. Он потому его забрал, что не мог не забрать. Ничего другого ему не оставалось.

ГЛАВА 29

– Мой друг! – Пуаро отнесся к Рейсу. – Мы начали наше расследование с предвзятой мыслью, а именно: мы думали, что преступление было совершено внезапно, без предварительного плана. Кому-то надо было устранить Линнет Дойл, и он воспользовался удобным случаем, когда преступление почти наверняка спишут на Жаклин де Бельфор. Отсюда следовало, что человек, о котором идет речь, подслушал ссору между Жаклин и Саймоном Дойлом и, когда все ушли из салона, завладел револьвером.

Но, друзья мои, если эта предвзятая идея неверна, тогда все случившееся предстанет в другом свете. И она неверна! Преступление не было совершено по наитию. Оно было тщательно спланировано и искусно приурочено к определенному времени, причем заранее были приняты все необходимые меры, вплоть до того, что в вино Эркюля Пуаро в злополучную ночь подсыпали снотворное.

Да-да, так оно и было! Чтобы наверняка устранить меня из событий той ночи, меня усыпили. Я допустил такую возможность. Я пью вино, мои соседи по столу, соответственно, виски и минеральную воду. Проще простого подсыпать неопасное снотворное в мою бутылку – весь день бутылки стоят на столе. Но я отбросил эту мысль. День был жаркий, я невероятно устал – что странного, если вместо легкого сна я проваливаюсь в тяжелое забытье?

Видите? Я все еще был в плену предубеждения. Если мне дали снотворное, значит, убийство было преднамеренным и к половине восьмого, когда мы обедаем, оно было решенным делом, а это, с точки зрения моей предубежденности, – абсурд. Когда из Нила выудили револьвер, мое предвзятое отношение впервые поколебалось. Ведь если наши предположения были верны, то револьвер никоим образом нельзя было выбрасывать за борт. И если бы только это!..

Он повернулся к доктору Бесснеру:

– Вы обследовали тело Линнет Дойл... Вспомните: кожа вокруг ранки обгорела – иными словами, стреляя, револьвер приставили почти вплотную к голове.

Бесснер кивнул.

– Да, совершенно точно.

– Но пистолет нашли обернутым в бархатную накидку, и следы на накидке свидетельствовали о том, что стреляли сквозь нее, видимо, рассчитывая приглушить звук. Если стрелять сквозь бархатную ткань, на коже не должно оставаться никаких следов ожога. Следовательно, выстрел сквозь эту ткань не был тем выстрелом, который покончил с Линнет Дойл. Так, может, это был первый выстрел – которым Жаклин де Бельфор ранила Саймона Дойла? Опять нет, поскольку имеются два свидетеля того выстрела, и мы знаем, как это произошло. Получается, что должен быть еще один выстрел, третий, о котором мы ничего не знаем. Но стреляли из этого пистолета только дважды, и никакому третьему выстрелу неоткуда взяться.