Эркюль Пуаро

– Наверное, она звонила отсюда, – сказал Шарп. – После шести в гостиной было много народу, и все утверждают, что из холла в это время никто не звонил. Конечно, целиком полагаться на этот контингент нельзя, они никогда не следят за временем. И все же скорее всего она звонила отсюда. Вас не было, миссис Хаббард, но ведь вы, наверное, не запираете дверь?

Миссис Хаббард замотала головой.

– Нет... Миссис Николетис всегда запирала, а я – нет...

– Хорошо. Значит, Патрисия Лейн звонила отсюда, она была страшно взволнована тем, что вспомнила. А когда она разговаривала, кто-то сюда заглянул или вошел. И тут Патрисия замолчала, повесила трубку. Почему? Может, потому что именно этого человека она и подозревала? Или же просто решила, что осторожность не помешает? Оба предположения вполне вероятны, но я лично склоняюсь к первому.

Миссис Хаббард закивала, соглашаясь с инспектором.

Тот продолжал:

– За Патрисией, очевидно, следили. Может быть, подслушивали под дверью. Потом вошли, с явным намерением помешать ей договорить. А потом... – лицо Шарпа помрачнело, – она пошла с Патрисией, непринужденно болтая о пустяках. Может, Патрисия обвинила ее в пропаже соды, а она попыталась оправдаться.

Миссис Хаббард резко спросила:

– Почему вы говорите «она»?

– М-да, забавная вещь – местоимение! Когда мы обнаружили труп, Найджел Чэпмен сказал: «Я убью того, кто это сделал. Я убью его!» «Его», отметьте! Найджел Чэпмен был абсолютно уверен, что убийца – мужчина. Может, потому что представление о жестокости и насилии ассоциируется у него с мужчиной. А может, он кого-нибудь подозревает. Мы еще успеем выяснить, что к чему. Но я лично склонен думать, что убийца – женщина.

– Почему?

– Очень просто. Кто-то пошел с Патрисией к ней в комнату, и она восприняла это вполне естественно. Следовательно, это была девушка. Юноши крайне редко заходят на женскую половину, не так ли, миссис Хаббард?

– Да. Это нельзя назвать непреложным правилом, но оно соблюдается довольно четко.

– Комнаты юношей находятся в другом крыле. Если предположить, что разговор Патрисии с Найджелом до его прихода в полицию был кем-то подслушан, то подслушать его могла, очевидно, женщина.

– Я вас понимаю. Некоторые девушки действительно любят постоять у чужих дверей. – Она покраснела и добавила извиняющимся тоном: – Впрочем, я слишком резко выразилась. Ведь на самом деле, хотя дом наш сработан на совесть, внутри он неоднократно перестраивался. А новые перегородки такие тоненькие. Через них все слышно. Правда, Джин действительно любит подслушивать, что есть – то есть. Это у нее в крови. И когда Женевьев услышала, что Найджел разговаривает с Пэт, она не преминула остановиться, пытаясь расслышать каждое слово. Это тогда, когда Найджел говорил, что его мать отравили.

Инспектор кивнул. Он уже успел побеседовать с Салли Финч, Джин Томлинсон и Женевьев.

– А кто живет рядом с Патрисией? – спросил он.

– С одной стороны – Женевьев, но там капитальная стена, через нее вряд ли что можно услышать. С другой, ближе к лестнице, – комната Элизабет Джонстон, между комнатами тонкая перегородка.

– Круг несколько сужается, – подытожил инспектор. – Француженка слышала конец разговора, а собиравшаяся на почту Салли Финч – начало. Следовательно, кому-либо еще что-то подслушать было практически невозможно, разве только что немножко из середины разговора. Весь же разговор могла подслушать, пожалуй, только Элизабет Джонстон, чья комната за тонкой перегородкой, но уже совершенно точно установлено, что в это время Элизабет находилась в гостиной.

– И никуда оттуда не выходила?

– Нет, она ходила в свою комнату за книгой. Как всегда, никто не помнит, когда именно.

– Это мог сделать любой из студентов, – растерянно добавила миссис Хаббард.

– Если полагаться только на их слова, то да, однако у нас есть кое-что еще.

Он достал из кармана маленький пакетик.

– Что это? – заволновалась миссис Хаббард.

Шарп улыбнулся.

– Волосы... Патрисия Лейн сжимала их в кулаке.

– Вы хотите сказать, что...

В дверь постучали.

– Войдите! – откликнулся инспектор.

Дверь распахнулась, и на пороге вырос Акибомбо. Его черное лицо расплылось в широкой улыбке.

– Пожалуйста, – сказал он.

Инспектор Шарп раздраженно перебил его:

– Да, мистер... м-м... что у вас там?

– Пожалуйста, мне необходимо делать заявление. Очень важный заявление, проливающий свет на этот печальный трагедия.

ГЛАВА 18

– Хорошо, мистер Акибомбо, – уступил инспектор Шарп, – рассказывайте, я вас слушаю.

Акибомбо предложили стул. Он сел, глядя на обратившихся в слух инспектора и миссис Хаббард.

– Благодарю вас. Я начинаю?

– Да-да, пожалуйста.

– Видите ли, иногда у меня бывает неприятный ощущение в области желудок.

– Ай-ай-ай!

– Меня тошнит, как выражается мисс Салли, но в действительности меня не совсем тошнит. Я хочу сказать, у меня нет рвота.

– Да-да. – Инспектор Шарп с трудом сдерживался, выслушивая эти физиологические подробности. – Очень вам сочувствую. Но вы собирались рассказать...