Эркюль Пуаро

За недолгий путь до Хикори-роуд никто не произнес ни слова. «Неужели наконец дело сдвинулось с мертвой точки? – гадал Шарп. – Интересно, Патрисия Лейн действительно что-то знает или это лишь ее домыслы? Но наверняка она вспомнила что-то... с ее точки зрения, очень важное». Он решил, что она звонила из холла и поэтому не могла говорить свободно – вечером там полно народу.

Найджел открыл дверь своим ключом, и они вошли. Проходя мимо гостиной, Шарп увидел лохматую рыжую голову Леонарда Бейтсона, склоненную над книгами.

Найджел провел их наверх в комнату Пэт, постучался и вошел.

– Привет, Пэт! Ну, вот и мы...

И осекся, словно внутри у него что-то оборвалось. Шарп заглянул через его плечо в комнату, и перед его глазами предстала страшная картина... Патрисия Лейн лежала на полу.

Инспектор мягко отстранил Найджела, подошел к скорчившемуся телу, встал на колени, поднял голову девушки, несколько мгновений пристально вглядывался в ее лицо, а потом осторожно положил голову на пол. Когда он поднялся с колен, лицо его было мрачным, у губ легла жесткая складка.

– Нет! – воскликнул Найджел высоким неестественным голосом. – Нет! Нет!! Нет!!!

– Увы, мистер Чэпмен. Она мертва.

– Нет! Нет! Только не Пэт! Боже мой, Пэт, глупышка... Отчего она...

– Вот, посмотрите.

Орудие убийства было весьма простым: мраморное пресс-папье, засунутое в шерстяной чулок.

– Удар пришелся по затылку. Такая штука срабатывает безотказно. Не знаю, утешит ли это вас, мистер Чэпмен, но она даже не успела понять, что произошло.

Найджел, дрожа, опустился на кровать.

– Это мой носок... Она собиралась его заштопать... О господи, она собиралась его заштопать!

Внезапно он разрыдался. Он плакал, как ребенок, отчаянно и безутешно.

Шарп продолжал размышлять вслух:

– Она хорошо знала этого человека. Он взял пресс-папье и тихонько запихнул его в носок. Вам знакома эта вещь, мистер Чэпмен?

Он отогнул край носка и показал пресс-папье Найджелу.

Тот, всхлипывая, ответил:

– Оно всегда стояло на столе у Пэт. Это Люцернский лев.

Найджел закрыл лицо руками.

– Пэт... О, Пэт! Что я буду без тебя делать?

Потом вдруг выпрямился и тряхнул головой, откинув со лба взлохмаченные светлые волосы.

– Я убью того, кто это сделал! Я убью его! Изверг, мерзавец!

– Успокойтесь, мистер Чэпмен, успокойтесь. Конечно, я понимаю ваши чувства. Какая страшная жестокость!

– Пэт никому не причиняла зла...

Инспектор Шарп проводил Найджела до дверей, выражая ему свои соболезнования. Потом вернулся в комнату и, наклонившись над мертвой девушкой, осторожно вытащил что-то из ее руки.

II

Джеронимо, по лбу которого катились капли пота, смотрел на полицейских испуганными черными глазами.

– Я ничего не вижу. Ничего не слышу, верьте мне. Я ничего совсем не знаю. Я с Марией в кухня. Я начинаю готовить минестрони. Я тру сыр...

Шарп прервал его словоизлияния.

– Никто вас не обвиняет. Мы просто хотим кое-что уточнить. Кто был в общежитии после шести часов?

– Я не знаю. Как я могу знать?

– Но вам же из кухонного окна прекрасно видно, кто входит в дом, а кто выходит, не так ли?

– Да-да...

– В таком случае расскажите нам.

– Они все время ходят туда-сюда в это время.

– Кто был в доме с шести вечера до нашего приезда, до без двадцати пяти семь?

– Все, кроме мистер Найджел, миссис Хаббард и мисс Хобхауз.

– Когда они ушли?

– Миссис Хаббард уходила перед чай, она еще на улица.

– Так. Дальше.

– Мистер Найджел уходил полчаса назад, приблизительно. Около шесть часов. Он был очень расстроенный. Он пришел с вами сейчас.

– Ага, хорошо.

– Мисс Валери, она выходила ровно в шесть. По радио как раз время: пип-пип-пип. Она одетая для коктейль, очень нарядный. Она еще не пришла.

– А все остальные были здесь?

– Да, сэр. Все.

Шарп заглянул в записную книжку. Он отметил время, когда звонила Патрисия. Это произошло в восемь минут седьмого.

– Значит, все уже были здесь? А может, кто-нибудь пришел в промежутке между шестью и половиной седьмого?

– Только мисс Салли. Она ходила посылать письмо почтовый ящик и возвращалася.

– Вы не знаете, когда точно она вернулась?

Джеронимо наморщил лоб.

– Она возвращалась, когда были новости.

– Стало быть, после шести?

– Да, сэр.

– А что именно передавали?

– Не помню, сэр. Но не спортивные новости. Потому что, когда по радио спорт, мы выключаемся.

Шарп мрачно усмехнулся. Весьма широкий простор для деятельности. Исключить можно было только Найджела Чэпмена, Валери Хобхауз и миссис Хаббард. Предстоял долгий, утомительный допрос. Кто был в гостиной, кто нет? Кто мог за кого поручиться? Вдобавок ко всему у многих студентов, особенно у азиатов и африканцев, отсутствует чувство времени.

Работенка инспектора ждала незавидная. Но выполнить ее было необходимо.

III

Обстановка в комнате миссис Хаббард была гнетущей. Сама миссис Хаббард, еще не успевшая переодеться в домашнее платье, сидела на диване; ее милое круглое лицо вытянулось, в глазах застыла тревога. Шарп с сержантом Коббом сели за маленький столик.