Эркюль Пуаро

– Кто же ее видел? Или спрашивать не положено?

– Мисс Брюис. Миссис Стаббс попросила ее отнести девушке поднос с пирожными и фруктовой водой.

– Наша Хэтти попросила? Никогда не поверю!

– Почему не поверите, мистер Вейман?

– Это на нее не похоже. Чтобы она могла о ком-то вдруг побеспокоиться? Никогда. Все мысли нашей дорогой леди Стаббс сосредоточены исключительно на ее собственной персоне.

– Я жду ответа на свой вопрос, мистер Вейман.

– Итак, где я был между четвертью пятого и пятью? Трудно так сразу сказать, инспектор. Я был здесь, поблизости, понимаете?

– Где это здесь?

– Ну, то тут, то там. Немного послонялся по лужайке, поглазел, как развлекаются местные жители, перекинулся парой слов с нашей трепетной кинозвездой. Потом, когда мне все до смерти надоело, прошел на теннисный корт и поразмышлял над некоторыми деталями будущего павильона. Мне также было интересно, сколько людям потребуется времени, чтобы узнать на фотографии часть теннисной сетки, которая была первым ключом в «Найди жертву».

– Кто-нибудь узнал ее?

– Ну, наверное. Но я, честно говоря, не обратил внимания, пришел ли кто на корт или нет. Понимаете, мне вдруг пришла в голову одна идея, благодаря которой мне наконец удастся соединить несоединимое – то есть то, что требует от меня сэр Джордж, и то, что хотел бы сделать я сам.

– А потом?

– Потом? Потом немного прогулялся и вернулся в дом. А прогулялся я к причалу, там поболтал со стариком Мерделлом. Ну а потом вернулся. Определить точно, где в какой момент я находился, не могу. Потому и сказал вам, что был здесь, поблизости. И это все, что могу вам сообщить.

– Хорошо, мистер Вейман, – отрывисто произнес инспектор. – Надеюсь, мы сможем получить подтверждение ваших слов.

– Мерделл подтвердит, что я разговаривал с ним на причале. Но это было значительно позднее того времени, которое вас интересует. Я пришел туда где-то после пяти. Очень досадно. Верно?

– Я думаю, мы потом еще уточним, мистер Вейман. Возможно, было совсем не «значительно позднее». – Тон инспектора был по-прежнему любезным, но появившиеся в нем металлические нотки не остались не замеченными архитектором. Он сел на подлокотник кресла.

– Нет, все же непонятно, – сказал он. – И кому это понадобилось убивать девчонку?

– У вас, мистер Вейман, нет никаких предположений?

– Так, с ходу, я бы назвал нашу плодовитую писательницу, нашу Королеву Риска! Вы видели эту ее римскую багряную тогу. Наверное, она спятила и решила, что настоящий труп будет куда эффектней поддельного. Ну как, а?

– Вы это серьезно, мистер Вейман?

– Это единственное объяснение, которое приходит мне в голову.

– И еще один вопрос... Мистер Вейман, вы видели сегодня днем леди Стаббс?

– Разумеется. Разве можно было ее не заметить? Вырядилась, как манекенщица от Жака Фата или Кристиана Диора!

– Когда вы видели ее в последний раз?

– В последний раз? Не знаю. Помню, как на нее все оборачивались на лужайке... около половины четвертого или без четверти четыре...

– А после, после вы ее видели?

– Нет. А что?

– Спрашиваю, потому что после четырех часов ее никто, кажется, не видел. Леди Стаббс исчезла.

– Исчезла? Наша Хэтти?

– Вас это удивляет, мистер Вейман?

– И даже очень... Интересно, что она задумала?

– Вы хорошо знаете леди Стаббс, мистер Вейман?

– Я вообще не знал ее до приезда сюда, а приехал я сюда четыре или пять дней назад.

– И уже успели составить о ней какое-то мнение?

– По-моему, она совсем не такая уж наивная простушка, – сухо сказал Майкл Вейман. – Весьма эффектная молодая женщина и умеет извлекать из этого пользу.

– Но живостью ума явно не отличается? Вы согласны?

– Это зависит от того, что вы подразумеваете под словом «ум», – сказал Майкл Вейман. – Она, безусловно, далеко не интеллектуалка, но если вы думаете, что у нее плохо с мозгами, то ошибаетесь. Я бы сказал, – с горечью добавил он, – она даже очень себе на уме. Я других таких не знаю.

Инспектор поднял брови.

– Я слышал о ней совсем обратное.

– Ей почему-то нравится притворяться дурочкой, не знаю зачем. Но, поверьте, она особа весьма сообразительная.

Инспектор довольно долго молча на него смотрел, потом спросил:

– Вы и в самом деле не можете точнее указать, где в какой момент находились? Я имею в виду, до пяти часов.

– Извините, боюсь, что нет. Отвратительная память, в особенности на время. У вас ко мне все?

Инспектор кивнул, и Вейман стремительным шагом вышел из комнаты.

– Хотел бы я знать, – сказал инспектор не то самому себе, не то Хоскинсу, – что было между ним и ее милостью. То ли он подъезжал к ней и получил от ворот поворот, то ли у них произошел какой-то скандал. И вообще, как вы считаете, что тут думают о сэре Джордже и его жене?

– Она ведь... чокнутая, – сказал Хоскинс.

– Это вы так считаете, а меня интересует общее мнение.

– И общее мнение такое же.

– А сэр Джордж? Его любят?

– К нему, конечно, относятся не так, как к ней. Он неплохой спортсмен и разбирается в сельском хозяйстве. Конечно, старая леди здорово помогла ему.

– Какая старая леди?

– Миссис Фоллиат, которая живет в домике сторожа.