Эркюль Пуаро и Шкатулка с секретом

– Велите проверить все жидкости в комнате Скотчера, – бросил ему вслед Кимптон. Пуаро и мне он сказал: – Непереносимый болван! Что бы сержанту О’Двайеру не потерять однажды терпение и не раскроить своему начальнику голову топором, а? Будем надеяться, рано или поздно это случится. Ну, ладно, зато теперь мы можем поговорить на свободе… Итак, Скотчер. На дознании нам сообщат, что он умер в результате отравления стрихнином. Однако никто ни слова не скажет нам о том, зачем кому-то понадобилось колотить его палкой по голове уже посмертно. Довольно нерациональная трата времени и сил, по-моему, – убивать того, кто уже и так умер. Ваши соображения, Пуаро? Иначе выскажусь я, если вы не возражаете.

– Мне интересно послушать вас, месье.

Кимптон улыбнулся:

– Обещайте не ловить меня на слове, если я ошибусь.

– Разумеется. Даже Эркюль Пуаро ошибается, хотя и очень редко.

Кимптон подошел к окну и выглянул наружу.

– Думаю, что наша преступница с дубинкой – это Софи Бурлет, – сказал он. – Только так можно объяснить ее горячее желание свалить вину на Клаудию. Наверное, она считала, что сможет обмануть медицинского эксперта. Предположила, что, увидев мозги и кровь на полу, любой врач сочтет причину смерти очевидной и не будет проводить вскрытие. Но тут она ошиблась – непростительная наивность с ее стороны. Как сиделка, обладающая минимумом медицинских знаний, она не должна была оставлять неповрежденной нижнюю часть лица Скотчера. Стрихниновая гримаса – довольно известный феномен.

– А зачем ей вводить кого-то в заблуждение касательно причин смерти? – спросил я.

– Потому… – начал Кимптон, вздохнув так, словно я задал идиотский вопрос, ответ на который был ясен как божий день, – что всякий в этом доме знает – Софи отвечает за все лекарства Скотчера и вообще за все, что он принимает внутрь. Кому, как не ей, было бы легче легкого отправить его на тот свет, добавив в один из его пузырьков чего-нибудь эдакого? А значит, умри он и возникни у кого-то подозрение в том, что его отравили, в убийстве тут же обвинили бы ее. Только у Софи была такая возможность, и не одна.

– То есть, по-вашему, Софи Бурлет сделала две вещи, чтобы отвести от себя подозрение, – сказал Пуаро. – Сначала она разбила Скотчеру голову дубинкой, чтобы скрыть следы истинной причины смерти, которые сразу выдали бы ее как наиболее вероятную убийцу. А затем приняла дополнительную меру предосторожности, свалив все на мадемуазель Клаудию.

– Именно так, – сказал Кимптон.

– Но Софи утверждает, что не только видела, но и слышала кое-что, – возразил ему Пуаро.

– Что она могла слышать?

– Oui. Разговор между мадемуазель Клаудией и мистером Скотчером, который состоялся непосредственно перед тем, как она нанесла ему удар.

У Кимптона вырвался тяжкий вздох.

– Явная ложь, учитывая, что Скотчер был уже мертв. Продолжайте же, Пуаро.

– Софи клянется, что слышала, как мистер Скотчер молил пощадить его, а мадемуазель Клаудия отвечала: «Это тебе за Айрис».

– Айрис? – Кимптон стремительно обернулся. – Айрис Гиллоу?

То же самое имя назвала мне и Клаудия Плейфорд. Кто же это?

– Я не знаю, о какой Айрис шла речь, и Софи Бурлет тоже не знает, – ответил Пуаро.

– Что еще она слышала? – спросил Кимптон.

– Точно она не помнит. Что-то вроде «это тебе за Айрис». И еще: «Но Айрис не хватило сил. Она позволила тебе жить, а ты убил ее». Или что-то вроде. Вам это о чем-то говорит, доктор Кимптон? Кто это – Айрис Гиллоу?

Кимптон опустился в кресло и уронил голову на руки.

– Я все вам расскажу, только, пожалуйста… дайте мне возможность собраться с мыслями, – прошептал он. – Айрис. Сколько лет прошло… Но это невозможно! – Впервые Рэндл показался мне взволнованным и неуверенным. – Клаудия была со мной наверху. Кого бы ни слышала внизу Софи Бурлет, это не могла быть она. Значит, там был еще кто-то.

Пуаро разгладил усы большим и указательным пальцами правой ладони.

– То есть вы не считаете, что Софи лгала, когда говорила, что слышала это? Но если она способна отравить одного человека и тут же свалить вину на другого, то почему бы ей не солгать в такой мелочи?

– В словах, которые она слышала, есть крупица правды, – мрачно сказал Кимптон. Но тут же, словно встряхнувшись, уже совсем другим тоном добавил: – Хотя это еще ничего не значит. Лучшая ложь всегда похожа на правду.

Я давно ждал удачного момента, чтобы задать вопрос, который не давал мне покоя. И вот, кажется, дождался.

– Доктор Кимптон, если ваши подозрения в отношении Софи Бурлет верны, то зачем ей было оставлять нетронутой нижнюю часть лица Скотчера?

– Скорее всего, она намеревалась стереть с него стрихниновую ухмылку, но что-то ей помешало, – сказал Кимптон. – Быть может, она услышала шаги и поняла, что у нее меньше времени для постановки мизансцены, чем она надеялась?

– Возможно, – согласился Пуаро. – Однако главная беда в том, что на данном этапе расследования нельзя отбросить никакую возможность. Доктор Кимптон, если вы считаете, что Софи Бурлет могла убить Джозефа Скотчера, то, прошу вас, скажите, какой у нее был мотив?