Эркюль Пуаро и Шкатулка с секретом

Вскоре я понял, что моя кампания за раскрытие и признание того, что я считал правдой, ни к чему не приведет, – продолжал Кимптон. – А я из тех, кто, раз приняв решение, исполняет его, Пуаро. И я решил никогда больше не пытаться убеждать кого бы то ни было в том, что Скотчер лжец. В конце концов, я сделал все возможное, чтобы открыть людям глаза на его истинную природу – и потерпел неудачу. Что ж, значит, так тому и быть. Пусть он живет или пусть пойдет и повесится, дело его, а я умываю руки, думал тогда я. Эти, вы спросили, почему я никогда вам об этом не рассказывал. Вот поэтому. До сегодняшнего об этой истории не слышал никто, даже Клаудия. Хотя она, конечно, о многом догадалась сама, особенно когда Скотчер, едва появившись в Лиллиоуке, начал угощать всех сначала сказкой о своей мнимой болезни, а потом и о скорой смерти от нее. Только глупец мог не видеть, что Скотчер вовсе не тот инвалид, каким хочет казаться, а моя драгоценная далеко не глупа.

Она поделилась со мной своими подозрениями. Я, разумеется, признался, что полностью разделяю их, но и тогда не рассказал ей все. Напротив, я позволил ей думать, что сам лишь недавно заподозрил Скотчера в обмане.

Вы, Эти, столь же умны и наблюдательны, как ваша дочь. Дни шли за днями, не принося никаких видимых признаков ухудшения здоровья Скотчера – вам приходилось верить ему на слово. «Я так ослабел… Мне необходимо отдохнуть…» Кто угодно может сказать такое! Но разве вы выгнали его после этого на улицу, где ему было самое место?

– Не выгнала, – гордо отвечала леди Плейфорд.

– Нет. И не только не выгнали, но даже наняли ему сиделку, – сказал Кимптон. – Вы изменили свое завещание в его пользу. Вот до чего сильны оказались чары, которыми он опутывал людей. Вы не только не пытались изобличить его, вы подыгрывали ему, сделавшись добровольной пособницей его обмана. О, вы играли с наслаждением! Впечатляющее было зрелище, но, должен вам заметить, и отвратительное.

Кимптон повернулся к Пуаро:

– Я позволил вам считать, будто возлагаю вину за смерть Айрис на Перси Гиллоу потому, что стоило мне хотя бы намекнуть на Скотчера, и я снова вернулся бы к тому же, с чего начинал когда-то в Оксфорде, – к попыткам убедить всех, что Скотчер негодяй, каких мало. Вы бы возразили мне: «Но, Кимптон, даже если он лгал всем насчет своей болезни, это еще не делает его убийцей». Сама перспектива подобного разговора представлялась мне настолько утомительной, что, сознаюсь, я выбрал легкий путь. Я знал, вы сразу поверите, что никчемный тип вроде Гиллоу мог убить свою жену. Кроме того, я надеялся, что вы возьмете на себя дальнейшее расследование смерти Айрис и докажете, что это сделал Скотчер или, наоборот, что он этого не делал. Ведь если кто-то и способен установить теперь истину, то только вы.

– Не уверен, что столько лет спустя это под силу даже мне, – ответил Пуаро. – Если вы надеялись на твердые доказательства…

– Иные мне не нужны, – возразил Кимптон решительно. – И знаете что еще? Прежде чем сдаться, я предпринял еще одну, последнюю попытку установить истину. Я нанял парня вроде вас, Пуаро, – детектива. Заплатил ему, чтобы он несколько недель ходил по пятам за Скотчером. Все это время тот и близко не подходил ни к одному врачу, не говоря уже о больнице, а между тем он старательно убеждал меня в том, что был у доктора тогда-то и тогда-то. Я мог поделиться этой информацией с нашими общими знакомыми – но знаете, что я услышал бы от них в ответ? Что негодяй – это я, раз установил слежку за своим другом, пусть даже бывшим. Они сказали бы, что нанятый мною шпик снабжает меня неверной информацией, и вообще, если Скотчер не встречался в означенный период с докторами, то это еще не значит, что он не болен. И были бы абсолютно правы! С такими аргументами не поспоришь! Человек действительно может стоять одной ногой в могиле и тем не менее пропускать визиты к врачу. Вот когда я понял, что могу потратить сотни фунтов на слежку и детективов и все равно никогда не получу прямых улик, способных убедить кого бы то ни было, включая и меня самого.

– Вернемся к вашим мотивам убийства Джозефа Скотчера, – сказал Пуаро. – Мне кажется, что к уже имеющемуся списку мы можем прибавить еще два: не только месть за похищение Айрис, но и месть за ее гибель, а также за то, что ваш соперник одержал над вами верх по всем статьям. Ложь Скотчера обманула всех. В то время как ваши попытки сделать известной правду встретили очень холодный прием.

– Подождите, – сказал Кимптон. – Прошу меня простить, но я запрещаю вам добавлять к вашему списку месть за смерть Айрис. Похоже, что вы меня совсем не знаете! Я бы никогда не позволил себе убить человека лишь на основании подозрения в том, что он мог совершить некий проступок, сколько бы сильным оно ни было. «Мог совершить» – еще не доказательство. По крайней мере, для меня. Точно так же я не знал наверняка, лжет Скотчер или нет, говоря о своей болезни. Я лишь подозревал обман, как я уже давно и безуспешно пытаюсь вам объяснить.

Пуаро кивнул: