Ермолай и сердце Злобушки (СИ)

   Тонок был голос Ермолая и дрожал, когда он колдунье свою историю рассказывал. А волчица сперва недоверчиво слушала, потом в человечий облик вернулась. Росу ночную с глаз смахивает и слова в сторону роняет:

   - Странно, что не угадал ты ответа, раз сам такое пережил. Не стану я тебя, древич, в клочья рвать, все равно боли настоящей не почувствуешь. Дам вам уйти, но с условием, что покинете волчье царство до рассвета. А не сумеете, на себя пеняйте.

   Сказала и вместе с волками в ночи растворилась.

   Ермолай сидит, ни жив, ни мертв. А Бера уже в пожитках копается, что бродники у костра оставили.

   Сушеное мясо собрала, оружие отбросила, свалявшимися лепешками побрезговала.

   - Идти надо, - говорит Бера, а в голосе тревога. - Спешить, а то не успеем до рассвета мещерские леса миновать.

   - Отпустила же колдунья? - откашливается Ермолай, на ноги поднимаясь.

   - Колдунья отпустила, - соглашается Бера, - а вот бродники нет. Кемаю от меня крепко досталось. Ослушаться хозяйку он побоится, но как солнце выйдет - тут уж нам несдобровать.

   Распихал Ермолай сушеное мясо по рукавам и карманам, бежать приготовился. Но Бера головой качает.

   - Выкидывай все лишнее, все, что бег замедлит. Еду потом добудем.

   Ермолай послушно принялся мясо обратно на землю выкладывать. И вместе с ним из дырявого кармана ведьмин подарок потянул - грязный платочек с тремя узелками. При виде этого у Беры чуть глаза на лоб не полезли.

   - Откуда он у тебя? - удивляется.

   - Ведьма варжская дала, - поясняет Ермолай.

   - Я такое только раз в жизни видела, у чародея-суомалайнена, что к нам в бург приходил, - заворожено шепчет Бера. - Ты хоть сам знаешь, что за пазухой носишь?

   Ермолай в ответ только руками развел.

   - Это ж суомский ветер!

   Бера постояла немного потрясенная, потом приказала Ермолаю мясо обратно подбирать. Сама меховые плащи бродников расстелила на траве и спрашивает: - Можешь эти накидки вместе скрепить?

   Прикинул Ермолай, кивнул. Можно и скрепить. Надрал лыка, наделал по бокам шкур дырок, сидит, из кусков мастерит одно целое.

   - А теперь нужно связать плот, - объясняет Бера. - В центр крепко-накрепко воткнуть мачту, к ней вот это приделать, - и на скрепленные плащи кивает.

   Парус, понял Ермолай, принялся за работу и между делом спрашивает: - А зачем плот с парусом, когда Мокша ленивая между лугов еле ползет?

   Бера в ответ лишь улыбается загадочно.

   Два часа провозился, мачту трижды менял - Бера каждый раз притаскивала из леса дерево попрочнее. Уж небо светлеет, надо бы бежать, но Бера не торопится. Проверила плот, парус, мачту.

   - Пешком или по реке нам не спастись, - улыбается. - Догонит Кемай. Да и до теплого моря далеко. Но благодаря тому, что у тебя в дырявых карманах чудеса водятся, спасемся.

   Бера чародейский платочек внимательно осмотрела, Ермолаю показывает.

   - Всего узелка три: первый - для легкого ветерка, второй - для сильного ветра, третий лучше без особой нужды не развязывать.

   - Поволочет по земле, плот не выдержит, - предупреждает Ермолай.

   А Бера снова улыбается.

   Собирались недолго. В мешок сложили мясо и оружие, какое было, ремешком к мачте прикрутили, ножом приткнули - вот и все сборы. Щит Бера за плечами оставила.

   - Я буду парус держать, чтобы ненароком не унесло. А ты сзади к плоту привяжись и по одному узелки распутывай, - и Бера ухватилась за нижние концы сшитых шкур, а ногами уперлась в мачту.

   Ермолай оставшимся лыком к плоту припеленался, вздохнул глубоко - направо лес, налево предрассветный сумрак. И развязал первый узелок.

   Пылевые буруны вокруг закрутились, плот затрясся, но с места не сдвинулся. Пожал плечами Ермолай, на Беру для верности взглянул - занята Бера, парус крепко держит - и второй узелок распутал.

   Ярый поток ледяными искрами о землю рассыпался, морозом щеки обжег. Траву с обочины сдуло, мелкие каменья в воздух побросало. В лесу деревья звонко затрещали, волки тоскливо завыли в чаще. Плот же со скрежетом проволокло чуть, но пользы особой от всего этого не случилось.

   - Что на море перо, на суше скала! - кричит Бера сквозь порывы. - Давай третий!

   Ветер северный, холодный, пальцы замерзли, не слушаются, но Ермолай упорно узелок теребит. Еще немного, самую малость.

   А уж первый луч солнца в небе сверкнул. И увидел Ермолай, из леса выходит Кемай, а за ним уже не двое - десять братьев. Ох, страшно Ермолаю стало. Ногти в кровь содрал, а узелок мигом распутал.

   Ураганом плот ввысь подкинуло и по небу понесло. Быстро-пребыстро, стриж позавидует.

   Волки внизу остались. Черный мещерский лес, блестящий от росы луг, покрытая рябью волн Мокша - всё мигом превратилось в точки и полосы.

   И почудилось Ермолаю, будто небосвод растёкся в серебряные реки и ручьи. То небесные светила и звезды растянулись вдруг в тончайшие линии. Ермолай запереживал было о небожителях, но потом смекнул, что с ними-то все в порядке, это не они, а он мчится над землей по воздуху с такой прытью, с какой ни один горячий жеребец в степи не скакал.