Эротические страницы из жизни Фролова

Когда не так давно Ирина обмолвилась не дающей теперь ему покоя фразой: "Ведь это всего-навсего тела, в которых мы живем", - он сразу понял, откуда она к ней пришла. Отсюда, из ласканий-полосканий… И именно здесь она научилась относиться к своему телу так, как к нему относился он сам…

Они пробыли в ванной больше часа. У него никогда не получалось контролировать это удивительное время. Забывается он. Вчистую. И она тоже. Вероятно, в еще большей степени…

Их просторная ванна, похожая на слегка усеченный прямоугольный конус круга, долго потом журчала уходящей из нее водой, а они под это журчание обтирали тела друг друга двумя концами одного полотенца. Специального.

Потом они улеглись одухотворенные в постель и настало, наконец, время рассказать все о Пашке. Но начала она с таких неожиданных слов, от которых у Виктора вся одухотворенность улетучилась в одно мгновение ока:

- Это был таки твой ребенок.

- Что?! - не на шутку возмутился он. - Это он так сказал?

- Нет. Нет. Он об этом не знает. И о том что ты с Настей тогда согрешил - тоже. Он ничего не знает. Вообще. И если бы родила, тоже не узнал бы. Принял бы за своего. Может, она именно так и хотела, вы ведь немного похожи - глаза у обоих голубые, и волосы почти одинаково светлые - никто и не догадался бы. И тебе она никогда не призналась бы. И мне тоже.

- С чего же ты взяла, что мой?

- Не знаю, как это тебе сказать. Твой.

- Если не знаешь, зачем тогда мне такое говоришь? Зачем душу мне рвешь?

- Я не рву, Витенька, что ты, милый… прости, совсем этого не хотела… Наоборот, я другое хотела сказать… Я Настю почти как себя знала - мы же с пяти лет все время вместе. Как сестры были. Даже больше, чем сестры. А только сейчас поняла - она не приняла бы от него. Как не приняла за три года их совместной жизни.

- Подожди. Как это - не приняла?

- От таких не принимают. А тем более Настя. Не знаю, как это происходит. Спазмируются трубы, не пускает в себя матка, не открывается маточный зев, выплевывает влагалище, - откуда я могу знать, как? Не знаю. Но как-то же происходит - сколько таких пар, что годами не могут забеременеть… У Завацкого нужно спросить, он же гинеколог.

- Чепуха все это.

- Я бы от него не забеременела. Точно. Прямо физически чувствовала, как все там перекрывается. Само собой.

- Ты что, дала без презерватива?

- Нет. Но даже если бы и спустил в нее, она бы сразу выплюнула.

- Не слышал о таком.

- Не видел, как она плевалась?

Видел. И сразу вспомнил.

- То было совсем другое.

- Да, другое.

Она прильнула к нему тесно-тесно и замерла. Потом продолжила шепотом:

- Мне очень стыдно теперь, что я к нему пошла. И перед тобой, и перед собой. Не нужно было этого делать. И за то, что я теперь узнала… что это был наш ребенок… теперь только и думаю об этом.

- Не сочиняй. Еще и наш. При чем здесь ты?

- Не знаю. Наш. Он и мой тоже. Ты же как бы на меня тогда залез. И вообще…

- Не трави ерундой. Это их ребенок. Гораздо вероятнее, чем мой. В тысячу раз вероятнее. Настя сношалась с ним и за день до того, и сразу после. И они не предохранялись. Она мне об этом говорила.

- Зачем?

- Сказала, что он сыт на неделю и поэтому она свободна от него.

Ирина снова отклонилась и стала говорить в потолок:

- Она была очень сексуальная. Все время хотела. С двенадцати лет об этом начала говорить. А потом так вообще… Целовала меня туда несколько раз. И просила, чтобы и я ее туда целовала. Я три раза так делала. Но мне тогда это жутко не понравилось. Все три раза. Это с Катькой почему-то все иначе произошло. Ты не находишь, что они чем-то похожи?

- Я тебе тоже чуть было не задал этот же вопрос. Тогда, когда Катька первый раз к нам пришла. Но почему-то испугался.

- Похожи. Когда мы с Катькой сходили с ума, я все время Настю вспоминала…

Она помолчала, о чем-то думая или что-то вспоминая. А потом продолжила:

- Я ее и рукой там ласкала - она очень просила, говорила, что намного приятнее, чем самой. Это случалось редко. Эпизодами. Я считала это аморальным. Но на нее такое находило, что она точно отдалась бы тогда кому-нибудь. К нам ведь все время кололись. Особенно из старших классов. Ну я и лапала ее, как она просила. Вместо пацанов. Черта с два Пашка получил бы ее девственницей, если бы не я. Сейчас уже и не пойму - почему она меня слушалась? Даже после школы. Мы уже с тобой вовсю сексом упражнялись, а она прибегала ко мне, чтобы я только пощекотала. Или чтобы рассказывала, что и как мы с тобою вытворяем. И тоже принца ждала… Чтобы тоже взял ее целой. Как ты меня.

Снова замолчала, будто не решаясь сказать что-то особенно стыдное. Но все-таки сказала:

- Однажды вечером она пришла прямо сразу после того, как ты с меня слез. Ты ей открыл и тут же в институт убежал. Не помнишь?

- Нет. Я все время вечерами туда бегал.