Error. Сбой программы

Вырванная с мясом дверь пролетела над крышей и упала посреди полосы с лязгающим звяканьем.

— Именно что, в куски, — спокойно согласился Влад, — я, внучек, страсть как не люблю строптивцев.

Скрежетнула, сминаясь, крышка капота.

— Ты, что, рехнулся?! — с легким хлопком Эйтлиайн возник из пустоты, — ты что творишь, отец?!

— Учу послушанию, — скрипуче сообщил Влад, продолжая взглядом превращать металл в жеваную бумагу.

— Прекрати.

— Изыди, Змей. Ты не умеешь призвать к порядку собственного сына…

— Отец. Уймись.

— Не мешай мне.

— Я прошу тебя, сын Дракона, — в правой руке Змея длинная, тонкая, серебристая сабля. В левой — широкий кинжал. И острие сабли упирается в горло Влада, — я, Змей, Жемчужный Господин, Тот, Чьи Крылья Простерты Над Мирами, прошу тебя, отец, за моего сына. И лучше тебе выполнить мою просьбу.

Карл дернулся, сдал назад, выбираясь из кювета. И Зверь рванул от страшной Семейки во все колеса, не оглядываясь, вжав голову в плечи и мечтая о том, чтобы у джипа выросли крылья.

И вместо сердца пламенный мотор.

Сейчас все было наоборот, вместо мотора — одно на двоих человеческое сердце. Пятно света растет впереди. И черный круг солнца. Вот оно, счастье! Белое небо и черное солнце на нем. Свобода! Дерьмо, дерьмо, дерьмо! Хоть бы они поубивали там друг друга, что ли! Сто двадцатая трасса, шестидесятый километр. Там своротка.

Все суки! Все!

…все суки.

Дом у Агара был роскошный. Не дом — замок. Шесть этажей, башенки, крыша со смотровой площадкой. Интерьеры, призванные поражать воображение. Посреди одного из этих самых интерьеров Агар и возвышался. Курил, стряхивая пепел на ковер. Разглядывал Зверя с брезгливым интересом.

— Скучно с тобой, упыреныш, — сказал он, наконец, — уж до того скучно. Гордости в тебе нет. Силы — ни вот на столечко, — Агар отмерил кончик ногтя, — тебя узлом завязывать можно, тройным морским — не сломаешься. Скользишь да гнешься. Может пальцы тебе переломать?

— И что?

— Да ничего. В том-то и дело. Арчи на твоем месте давно бы глотку перервал, мне или себе — уж как выйдет. Говорил же я ей, что ты не умеешь любить. Да, кстати, — он затянулся, выпустил дым через ноздри, — сколько раз ты с ней спал?

Зверь улыбнулся. Ему было противно.

— Ни разу.

— Врешь, — мгновенно среагировал Агасфер. Всмотрелся внимательнее: — Хм, нет, не врешь. Ты, что, совсем дурак? Какого ж хрена тогда ты все это замутил?

Дурацкий вопрос. У всех комплексы, а уж у бессмертного выкреста их должно быть выше головы.

— Перепутал суккубу с Богородицей, — хмыкнул Агар, — ну, кретин! Молиться можно на Мариам, упыреныш, а Лилит надо трахать, понял? Тра-хать. Она другой любви не знает, и знать не хочет. Это ж огонь! Лава! Извержение вулкана. Пожар в степи.

— И напалм в городе, — пробормотал Зверь, стараясь не рассмеяться. Еще очень хотелось дать Агару по морде.

— Точно, — тот словно бы даже подобрел, — хоть что-то ты понял. Ладно, Маугли, помни мою доброту. Портал тебе будет. По четырнадцатому шоссе, от столицы на север. Свернешь на третьем перекрестке. До входа на Нижние земли доберешься, я там, в валунах портал открою. Пшел вон!

И Зверь пошел.

Не он вел Карла — Карл вез его. По-прежнему единый организм — человек и машина. Сил хватало. Сил в избытке было. Закрыв глаза, Зверь лежал на заднем сиденье, слушал, как бьется сердце, как шуршит дорога под армированными колесами, как сигналят, проносясь мимо, встречные автомобили.

Машина-призрак. Джип без водителя, бесшумно несущийся по-над лентой шоссе. Скорость… Зверь прикинул «на глаз» — почти четыреста. Не так уж много. Хотя, конечно, не здесь. Это в Песках нормально. Или на гонках. А на обычной дороге явный перебор.

Тошно-то как! И больно, блин. Болит оторванная дверь. Ноет смятый, как бумага, металл. Фантомная боль в разбитом лобовом стекле. И пустота вместо сердца.

Бежать отсюда. Бежать. Как это сказала Лилит: «юный и смелый». Как Артур, пока его не сломали. «Сломанный» Артур — карающий ангел с глазами цвета яростного неба. Всем бы так ломаться. Куда там. Некоторые не ломаются. Скользят и гнутся. Узлом завязывать можно. Тройным морским.

Можно.

Завязывали.

Все суки.

Незадолго до нужной своротки, Зверь перебрался-таки за руль, добавил скорости и погнал Карла ко входу в Нижние земли.

Быстрее. Быстрее. Скользкий, гибкий, стремный упырь. Ха! Не умеет любить людей, ну и что? Зато умеет летать. И машины любят его. И эта дорога отдается им с Карлом, не за деньги — по любви, добровольно и радостно.

Все так же бесшумно — чему шуметь-то, двигатель накрылся — Карл, как сноровистый ослик, перебрался через россыпи валунов. Зверь огляделся. Ага. Вот оно — воздух рябит и мерцает, еще чуть-чуть и запляшет перед глазами марево миража: дорога, однополосное шоссе с россыпью звезд на обочинах. Дорога.

Зверь забрался на сиденье с ногами. Уперся подбородком в колени. Сидел тихий, задумчивый. Смотрел на портал.

— Дурак, — сказал себе грустно.

И Карл, кормой вперед, потрюхал обратно к пещерам.

Он нашел Лилит у себя дома.