Есенин: Обещая встречу впереди

К Троцкому в рассматриваемых нами специфических работах о Есенине часто применяется эпитет «всесильный»; но на описываемый момент это было категорически не так. С января 1925-го (то есть без малого год) Троцкий уже не нарком по военным и морским делам СССР и не председатель Реввоенсовета. Грубо говоря, он просто носитель своей фамилии, обрушившийся в партийной иерархии. Он оставался членом Политбюро, но ему уже было объявлено, что в случае нарушения им партийных решений ЦК его тут же исключит. Только в мае 1925 года Троцкий получил три, прямо скажем, совершенно издевательских должности — председателя Главного концессионного комитета, начальника электротехнического управления и председателя научно-технического отдела ВСНХ. Так Троцкого перевели в прямое подчинение Дзержинскому.

Приказ провернуть такое дело Троцкий не мог отдать никому — у него не имелось таких людей; всё посыпалось бы на первом же этапе.

Во-вторых, Троцкий точно не стал бы, даже если бы имел возможность, спасать Каменева, организовывая охоту на по-человечески симпатичного ему Есенина. Все источники, которые могли по легальным и нелегальным каналам приносить Троцкому известия об отношении к нему Есенина, сходились бы в одном: поэт, прямо скажем, очарован вождём. Пытающиеся доказать обратное должны в таком случае признать: Есенин с середины 1923 года последовательно врал — в «Железном Миргороде», в стихах, в поэмах, в анкетах. Два с половиной года подряд!

Причём врал ещё и без особой выгоды: Троцкий, как уже говорилось, на глазах терял былое влияние.

Раз за разом слыша, сколь тепло Есенин о нём отзывается, Троцкий мог испытывать к нему исключительно благодарность: многие товарищи уже бесстыдно отвернулись, а этот сочинитель — нет.

Якова Блюмкина лепят к мнимому убийству Есенина, конечно же, не случайно — до какого-то момента он был человеком Троцкого.

В известном художественном сериале о Есенине именно Блюмкин изображён в качестве ночного визитёра в гостиницу «Англетер». Тысячи и тысячи зрителей убеждены теперь в его причастности к смерти любимого поэта.

Между тем специалистам известно, что всё это — безосновательный навет.

Блюмкин на тот момент, как мы помним, работал в системе О ГПУ и подчинялся Дзержинскому. Дзержинский ориентировался на Сталина.

Ещё в середине 1925 года по заданию ОГПУ Блюмкин был приставлен к Троцкому с вполне недвусмысленными целями: присматривать и докладывать.

Троцкий объезжал предприятия с инспекцией качества продуктов (достойная работа для «всесильного вождя»!), а Блюмкин следовал за ним в составе дополнительной спец-комиссии ОГПУ.

Работавший сотрудником аппарата ЦК ВКП(б) помощник Сталина, впоследствии перебежчик Борис Бажанов вспоминал: «…как ни наивен был Троцкий, но функции Блюмкина в комиссии были для него совершенно ясны».

Известно, что на одном из хозяйственных заседаний Блюмкин пытался выступить, но Троцкий его оборвал: «Вам, партийное око, слова не давали!» — причём, явно издеваясь, назвал его «товарищем Блюмкисом».

«Из комиссии Блюмкин вышел ярым врагом Троцкого», — пишет Бажанов.

К ноябрю 1925 году Блюмкин получил пост начальника отдела в Наркомате торговли, занимая там одновременно с десяток разных должностей.

6 ноября Блюмкин был отправлен в командировку на Украину, где возглавил межведомственную комиссию по промышленным делам из представителей Наркомата внешней и внутренней торговли, ВСНХ, Наркомата Рабоче-крестьянской инспекции и др.

Комиссия выехала на Украину на два месяца. То есть до 1926 года.

Это — факты.

Существует справка Центрального архива Министерства безопасности Российской Федерации, где чёрным по белому прописано:

«Документами, подтверждающими версию о „преследовании С. Есенина Я. Блюмкиным по заданию ГПУ“ ЦА МБ РФ не располагает».

Кроме того:

«Архив Министерства не располагает материалами, подтверждающими нахождение Я. Г. Блюмкина в Ленинграде в период, предшествующий самоубийству поэта (ноябрь-декабрь 1925 года)».

На этом надо поставить точку — хотя бы потому, что обвинять человека в причастности к преступлению, не имея для этого вообще никаких оснований, а руководствуясь лишь собственной фантазией, — это, для начала, по-человечески некрасиво, а кроме того, унизительно для всякого исследователя, дорожащего своей репутацией.

* * *

Другая версия: погоня за Есениным была организована по инициативе самого Льва Каменева, отправившего злополучную телеграмму.

Но Каменев управлял Москвой, а не Ленинградом, и тоже терял свои позиции.

18 декабря 1925 года он был переведён из членов Политбюро ЦК ВКП(б) в кандидаты. Никакого клана за ним не стояло. Кроме того, Каменев являлся по типу человеком не радикальным, в известном смысле «буржуазным». Подобных методов он никогда не практиковал.

Запустить эту бредовую карусель, описанную в представленных нами версиях, Каменев был просто не в состоянии: с чего бы ленинградская милиция, ленинградские судмедэксперты, ленинградские литераторы стали играть в эту дурацкую игру?

В подобном случае и так, очень мягко говоря, шаткая версия усложняется до полного абсурда.