Ещё три сказки, сказ и бонус

То, что внутренняя начинка машин сгнила, и теперь дождям и снегу до сих пор упрямо противостояли лак и краска отличного — Ну ещё бы! «Враги — не дремлют!» — качества, вызывало уважение. К химикам-технологам и концернам-гигантам, произведшим всё это добро в конце прошлого века.

А вот к населению этих самых передовых в научно-технологическом плане стран, Кархо до сих пор испытывал неприязнь. Правда, не совсем логичную: самыми опасными для них были нападения не в Европе, а в Азии: особенно в этом плане отличились ОАЭ, Афганистан, и Узбекистан. Так что туда они больше — ни ногой!.. Он заставил себя прекратить сжимать губы в ниточку, и перевести взгляд вниз.

Руины-нагромождения из обрушившихся бетонных зданий чернели куда неприглядней, чем какая-никакая, а зелень вдоль улиц. Ударная волна, кислотные дожди и резкие перепады температуры первых лет не пощадили ни цемента, ни арматуры. Сквозь многометровые завалы превратившегося в песочно-гравийное крошево бетона растениям пробиться куда трудней, чем через асфальт. Да и наверняка остатки зданий всё ещё светились по ночам от радиации. Даже долго находиться рядом — до сих пор смертельно опасно.

Как, впрочем, и в большинстве разрушенных взрывами крупных городов. Незаросшими проплешинами чёрно-серых руин и до сих пор отблёскивающих кое-где осколками стекла только и выделявшимися среди тайги и лесов. Пока выделявшихся.

Но он знал: ещё десяток-другой лет, и тайга вновь поглотит то, что человечки-мурашики так долго и упорно отвоёвывали у неё. Чтобы жить… хорошо. Ну вот и пожили. Теперь планета достанется каким-нибудь разумным крысам, енотам, лемурам, павианам. Или индийским макакам!..

Нет, хватит: он приказал себе отключить пессимистическую «философию». Они — выживут. И снова всю землю чёртовыми «сапиенсами» заселят. Вон: у Адама с Евой ситуация была похуже… Ох, стар он становится — всё чаще эта самая философия лезет в голову!

Впрочем, как он знал — не ему одному.

Но ещё Кархо знал, что спускаться и пытаться найти что-либо полезное здесь для «Надежды» сейчас — глупо. Перед ними просто центр очередного города-призрака, с полностью сгнившими механизмами внутри разноцветных, и немного похожих отсюда ещё и на конфетки-драже «Эм-энд-эмс», кузовов. Бензин из проржавевших и растрескавшихся бензобаков, разумеется, тоже давно вытек за те циклы замерзания-оттаивания, что возродились в последние двадцать лет, когда привычный климат почти вернулся. К почти норме. (Если, конечно, назвать нормой вечную «не-то-осень-не-то-зиму».)

Всё ценное, что здесь можно найти и растащить, уже найдено и растащено. Обитателями окрестных сёл и пригородов. Отсидевшихся в бункерах-подвалах, или подполах-погребах, но потом… Он не сомневался: шансов, что кто-то до сих пор жив там, внизу — ноль целых …рен десятых. Но растащить — да, «вершки-сливки» растащили наверняка! Ещё в самом начале — тридцать с лишним лет назад.

Может, ближе к окраинам повезёт?

Как ни странно, но как показал их опыт, именно их реже всего прочёсывали мародёры, всегда почему-то в первую очередь рвавшиеся в Центр. Пока оставались в живых. И пока в гипермаркетах не попортились продукты и консервы. Одежда. Инструменты.

А вот ультрапродвинутая бытовая техника мирно оставалась на полках — кому она на … нужна без электричества?!..

Сейчас-то уже никто никуда здесь не рвётся.

Вот: судя по времени, они как раз должны подлетать к северному участку кольцевой дороги. Он сделал увеличение побольше: плевать на расход электричества — всё равно движки работают, потому что город осмотреть они так и так должны! Если где и искать — так только в таких местах!

Есть!

Телеобъективы бинокля показали характерную конфигурацию поросли кустарников, корни которых взломали когда-то заасфальтированную большую площадку у широкой ленты кольцевой, и более светлые тени — уже от только травы на месте врытых цистерн: ага!

Заправка!

— Вахтенный. Три румба влево. — он подвёл рот к раструбу переговорной трубки, — Машинное! Средний вперёд! — стало слышно, как в машинном, прямо под ногами, задвигались, заходили. Сейчас движкам придётся нелегко. Вы уж держитесь, милые…

Отягощённая ужасной инерцией громада неторопливо и, как когда-то казалось Кархо, величественно, начала разворот: поверхность в паре километров внизу сместилась, заправка словно двинулась к ним, и теперь нужно только правильно рассчитать, когда приказать дать задний, а затем и перевести на малый, чтоб зависнуть, противостоя ветру.