Эскадрон особого назначения

– Нас спасет только чудо… Или кто-то из офицеров схожего телосложения и роста, кто согласился бы одолжить Николаю Михалычу на непродолжительное время свой мундир.

– Видите, штабс-капитан, сколь ценное у вас пополнение? Мадемуазель санинструктор не только хороша, но практично умна и находчива.

Николов тянется к звонку, чтобы вызвать адъютанта и отдать соответствующее распоряжение…

– Стойте! – меня осеняет неожиданная мысль, – Мундир не уйдет. У нас другая проблема – кого хотел взорвать лжекапитан Рассохин своим портфелем с шимозой?

– Неужели вы думаете, что… – кажется, Николова посетила та же мысль, что и меня.

Подполковник бледнеет.

– Конечно. Одним портфелем двух зайцев угробить: и Куропаткина, и Алексеева, обезглавить армию.

Николов хватает колокольчик со стола и ожесточенно трясет им. В распахнувшуюся дверь влетает адъютант.

– Немедленно проверить, не записан ли сегодня на прием к командующему и наместнику капитан Рассохин из…

– Из сибирских стрелков, – подсказывает Соня.

– Выполняйте.

Адъютант щелкает каблуками, наклоняет в легком поклоне голову с аккуратным пробором и испаряется из кабинета. Его сменяет пара солдат с исходящими паром судками.

Есть не хочется, ковыряюсь в еде, в отличие от Николова с Соней, проявляющих завидный аппетит.

– Господин подполковник, простите, что отвлекаю от еды… Если бы вы планировали ликвидацию вражеского командования, к чему бы вы это приурочили?

Вилка Николова с куском мяса замирает на полпути ко рту. Подполковник бледнеет.

– Думаете, японцы готовят удар?

В моем мире японцы ударили 24 августа, когда прекратились двухнедельные дожди, грязь и хляби просохли и стало возможно нормально наступать без боязни увязнуть в грязи. Здесь дожди уже выпали, 24 августа было три дня назад, но тогда японцы не ударили, видимо, сказался наш рейд по японским тылам, выбивший у врага пару полков и изрядное количество запасенных боеприпасов. Но они могли подтянуть недостающее к фронту за эти дни.

– Уверен, господин подполковник.

Николову непросто принять решение. Прокукарекаешь тревогу, а японского удара не случится.

– Сергей Красенович, я понимаю, не ваша зона ответственности. Не ваш уровень принятия решений. Хотите, я все возьму на себя и лично сообщу об этих предположениях Куропаткину с Алексеевым? – предлагаю я.

В кабинет врывается запыхавшийся адъютант.

– Господин подполковник, капитан Рассохин есть в сегодняшних списках представлений командующего и наместника.

– Кто внес капитана в список?

– Полковник Кривицкий. Именно он составлял все списки представлений.

– На какой час ему назначено?

– На четверть пятого пополудни.

Не сговариваясь, смотрим на часы. Стрелки приближаются к трем часам дня. Николов поворачивается ко мне.

– А у вас на который час назначено?

– На половину четвертого.

– Поручик! Встаньте рядом с господином штабс-ротмистром.

Недоумевающий адъютант Николова встает рядом со мной. Контрразведчик придирчиво рассматривает нас.

– Как полагаете, Софья Александровна, у поручика с вашим командиром есть сходство в фигурах?

Соня встает, обходит нас кругом. Думает.

– Рост у них почти одинаков, в плечах и талии различия невелики…

– Софья Александровна, оставьте нас ненадолго. Можете скоротать время в приемной.

Вот что значит хорошее воспитание. Соня беспрекословно выходит.

– Поручик, раздевайтесь! Это приказ, – командует контрразведчик.

Адъютант Николова густо краснеет, хочет что-то возразить, но подполковник поясняет:

– У штабс-ротмистра безнадежно испорчен парадный мундир. Вы же не откажете боевому товарищу? Одолжите Николаю Михайловичу свой на пару часов.

Адъютант мямлит что-то, но в принципе не возражает.

– А мне что же, в исподнем остаться? – наконец, выдавливает из себя он.

– Пошлите за полевым мундиром, и всех делов.

– Я иду в штаб с вами! – Соня решительно поднимается с дивана, на котором она только что листала столичные газеты недельной давности, стоило нам с Николовым появиться в приемной.

– Софья Александровна, не может быть и речи.

– Вольноопределяющаяся Серебрякова, у вас были какие-то дела в госпитале?

– Господин ротмистр… Ну, Николя… – закусила нижнюю губку и смотрит оленьими глазами, этакий олененок Бэмби… И тут же добавляет решительности в голос: – Я вас одного не отпущу. А если там будут раненые? Мой долг оказать им первую помощь.

Вы когда-нибудь пробовали спорить с женщинами? Даже начинать не стоит. Все равно останетесь виноватыми.

– Хорошо, Софья Александровна, но вот вам мой приказ: самой никуда не соваться. Скажу «лежать» – исполнять немедля. Ясно?

– Так точно, господин ротмистр.

Вот лиса. Ладно хоть Николов не возражает.

– Не будем медлить. Время дорого! – слова подполковника звучат как приказ.

В штаб армии успеваем прибыть за пять минут до назначенного мне для представления времени.

По-быстрому осматриваюсь. Вдруг лжекапитан явился пораньше?

Но его, слава богу, нет. Приемная Куропаткина полна таких же, как и я, офицеров, вызванных для награждения и торжественного производства в новый чин. Где-то среди них – люди Николова.