Если б не было тебя...

— Наверное, мне нужно это больше, чем вам. Сами поймете почему, когда я все расскажу.

Лев Сергеевич пригласил Артура в комнату, велел поудобнее устраиваться в кресле.

— Я быстренько приготовлю кофе и бутерброды. Подозреваю, что вы не завтракали еще. А на голодный желудок беседа плохо строится, по крайней мере у меня.

Через несколько минут он вернулся с небольшим подносом. Расставил содержимое на журнальном столике и устроился в кресле напротив.

— Не желаете ли немного коньячку? — спросил он у Артура, отвинчивая пробку у пузатой бутылки. — А я выпью рюмочку, — сказал он, когда Артур отказался. — Люблю, знаете ли, на отдыхе выпить немного рано утром. В этом есть что-то неправильно-оригинальное. Но, только на отдыхе. В остальное время не позволяю себе такого, ибо основная заповедь хирурга — свежая голова.

— Это вам… — Артур протянул Льву Сергеевичу картину, завернутую в кальку, после того, как тот с видимым удовольствием опрокинул рюмочку.

— Это даже лучше, чем то, что я видел вчера в лавке, — Лев Сергеевич внимательно рассматривал этюд. — Сколько я вам должен?

— Нисколько. Это я не продаю. А почему, вы опять же поймете после моего рассказа. Этот этюд — подарок вам.

— Ну что ж, Артур. Словами выразить, как мне приятно, все равно не получится. Вам остается только поверить в это, — он поставил этюд прямо на столик, прислонив к стене, чтобы иметь возможность видеть его во всех подробностях. — А теперь я весь во внимании. Расскажите мне свою историю.

И Артур рассказал, ничего не утаивая, как можно рассказывать только чужому человеку, которого, возможно, больше никогда не увидишь. Почти все время, сколько длилось повествование, Лев Сергеевич смотрел на этюд, а не на Артура, словно искал там ответы на одному ему известные вопросы. Когда Артур закончил, профессор еще какое-то время продолжал молчать, усиленно о чем-то думая.

— Ну что ж, — наконец, когда Артур уже начал терять терпение, повернулся к нему Лев Сергеевич. — Не удивляйтесь, что я так странно себя веду. Просто, я ожидал услышать что угодно, но не рассчитывал, что действительность превзойдет все мои ожидания. Ваш рассказ невероятен по сути. Он переворачивает с ног на голову все научные представления о теории зрения.

— Сможете ли вы мне объяснить, что происходит? — Артур волновался, как студент перед экзаменом.

— Это ведь импрессионизм? — задал неожиданный вопрос Лев Сергеевич, глядя на этюд.

— Наверное, точно не знаю, — Артур находил поведение собеседника все более странным. — Я не задумывался об этом. Просто писал так, как хотел.

— Это определенно импрессионизм, причем самый яркий из всех виденных мною.

— Лев Сергеевич! — взмолился Артур, окончательно потеряв терпение.

— Спокойно, молодой человек, — профессор серьезно посмотрел на Артура. — Как думает, почему я тяну время? Не потому ли, что элементарно не знаю, с чего начать? Так вот, именно поэтому! Я могу начать стандартно, объясняя вам прописные для меня и совершенно непонятные вам истины про свет, его преломление, про сетчатку глаза, электрический импульс и человеческий мозг. Я даже могу углубиться в физические дебри, проведя аналогию между фотоаппаратом и глазом, сравнивая их разрешительную способность, измеряя ее мегапикселями. Таким образом вы получите ответы на свои вопросы?

Артур не понимал, почему профессор сердится? Правда, тот достаточно быстро взял себя в руки и заговорил совсем другим тоном, более спокойным и мягким:

— Единственно, с каким утверждением я совершенно согласен, так это, что человеческий организм — это компьютер, благодаря работе мозга, а фотоаппарат — обыкновенный накопитель, и сравнивать их глупо. А в вашем случае еще и дико, — Лев Сергеевич опять посмотрел на этюд и едва заметно улыбнулся. — Это она, да? Красивая. Есть в ней что-то необычное… Впечатление: восход…

Артуру показалось, что профессор внезапно сошел с ума или начал бредить, или ничтожная доля алкоголя ударила ему в голову так сильно. Он перестал понимать, о чем тот говорит.

— Оскар Клод Моне и его первая картина, — профессор перевел взгляд на Артура. — Именно это дало название новому направлению в живописи — импрессионизму. Впечатление — импресьон по-французски. Вы должны это знать. Это была одна из первых картин Моне.

Лев Сергеевич налил себе еще рюмочку и, не спеша, выпил ее до дна. Артур наконец-то понял — самое разумное, что он может сделать, это сидеть и терпеливо ждать, когда профессор заговорит.

— Я прежде всего ученый. Но, где-то, глубоко-глубоко внутри я художник. Художник без кисти. Живопись — моя вторая натура. Наверное, поэтому я выбрал такую тему, как зрение художников, для научной работы.